Обалдев от такого дурновкусия, Тимур застыл на пороге, пытаясь сообразить, какие психические отклонения должны быть у человека, сделавшего себе такую спальню.
— Похоже на дурной сон, верно? — спросила Лиза. — Адский ад.
Тимур ощутил запах шампуня, влажных волос, геля для души и зубной пасты.
— Зачем вы это сделали? — спросил он.
Лиза обошла его и потрогала шторы, словно и сама им удивившись. Она услышала его просьбу, озвученную на детской площадке её бывшего двора, и сменила облезлую пижаму на более нормальную. Зайчики и слоники на её майке весело прыгали, когда она двигалась. Длинные широкие штаны закрывали щиколотки. Мокрые волосы топорщились во все стороны, умытое лицо казалось старше и одновременно нежнее.
— Не знаю, — сказала она, — мне захотелось сделать что-то ужасное.
— Что же, у вас получилось, — ответил он. — Что-то ужасное у вас получается лучше всего.
Лиза весело вскинула брови, нитка на её губах дернулась в беззвучном смехе.
— Наверное, — сказал Тимур, — это всего лишь отражение адского ада в вашей голове.
— Интересно, — сказала Лиза, снимая покрывало с кровати, — если бы ты сейчас делал ремонт, то какой бы получилась твоя комната?
Он смотрел на обнажающиеся простыни с ужасом.
Он не сможет.
Просто не сможет лечь в эту постель.
Небеса его покарают, и огненная молния превратит его в пепел.
Лиза меж тем открыла шкаф, достала оттуда плед и запасную подушку.
— Второго одеяла у меня нет… — виновато сказала она и посмотрела на Тимура. — Ого! — воскликнула она уважительно, — да у тебя настоящая паника. Побелел-то как, и губы дрожат. Ну надо же.
Лиза бросила плед с подушкой на кровать и подошла ближе к Тимуру.
— Тошнит? А голова кружится? — спросила она с любопытством. — Хочешь ругаться или плакать? Принести тебе воды? Водки? Яда? Торта? Стейка?
Тимур поневоле рассмеялся.
— Ладно, — сказал он и решительно улегся на кровати. Завернулся в плед и поудобнее взбил подушку, — если бы я сейчас делал ремонт в спальне, я бы выбрал черные стены.
— Батенька, да вы психопат, — диагностировала Лиза, выключая верхний свет. Ночной прикроватный светильник ронял грустный фиолетовый свет на её плечи и руки. Она легла со своей стороны кровати и повернулась к Тимуру.
— В черной-черной комнате на черном потоке открылся черный-черный люк, — произнесла она, дурачась.
— Что с вашими родителями, Лиза?
— О, они просто развелись, — ответила она так небрежно, что Тимуру стало сразу понятно, что Лиза врет. — Мама уехала на Камчатку и там вышла замуж за коряка. Родила ему трех коряков. Теперь они целыми днями едят красную икру. А папа улетел в Париж и печет там круассаны.