— Нормально, — отозвалась Нинель.
Лиза появилась вечером, после отбоя.
Прошла мимо кровати Тимура, не глядя в его сторону, остановилась у окна. Он видел только контуры её фигуры, очерченные уличным светом.
— Как ты? — спросил Тимур тихо, не зная, что сказать, чтобы она повернулась к нему лицом.
— Лучше, чем ты, — ответила она после паузы.
— Не факт. Я прекрасно себя чувствую. Только ужасно скучаю по тебе.
— Перестань.
— Перестать скучать? Как ты себе это представляешь?
— Будь снова деревянным, как раньше. Когда-то у тебя прекрасно получалось жить без всякого там скучания по кому бы то ни было.
— Нет такого слова — скучание.
— Вот именно.
— Всё будет нормально, Лиза, — сказал Тимур убежденно. — Мы очень постараемся и забудем всё это.
— Она моя мама, — её голос звучал безжизненно и мертво.
— Ну и хрен с ней.
— Она моя мама, — повторила Лиза, как попугай.
Она, наконец, обернулась, и он поразился тому, какими огромными показались ему её глаза и рот на осунувшемся, невыразительном лице.
— Всё будет нормально, — снова сказал Тимур бессильно.
Лиза подошла к нему и села на краешек его кровати.
— Я все время думаю, — зашептала она, — что хорошо бы шагнуть с крыши. Высота магнитит меня, она кажется такой прекрасной, такой освобождающей. По ночам я поднимаюсь на верхний этаж больницы и часами смотрю вниз, как будто просто жду… когда бабушка поправится. Как будто обещаю однажды вернуться.
— Что за бред ты несешь, — выдохнул Тимур в ужасе.
Лиза быстро закатала рукава своей пижамы, обнажая беспорядочные линии порезов, расчертивших её кожу.
— Посмотри на меня, — сказала она, вытягивая перед ним обе руки с едва подсохшими корочками крови. — Видишь? Видишь, как я справляюсь?
— О, господи.
У Тимура болело везде, но он смог потянуться вперед, чтобы прикоснуться губами к порезам на тонкой коже.
Её тело вздрогнуло, когда он поцеловал её раненые руки. Лиза тихо всхлипнула и мягко уложила Тимура опять на по подушку.
— Да не двигайся ты, — сказала она, опуская рукава. — Мало тебе повреждений со всех сторон.
Тимур стиснул её руку в своей.
— Это ничего, — только и сказал он. — Это что-то типа посттравматического синдрома. Любой бы на твоем месте чувствовал себя не в своей тарелке.
Она усмехнулась сквозь слезы.
— Как изящно ты это назвал — не в своей тарелке.
— Я помогу тебе. Мы выберемся.
— Ты уже помог, теперь лежишь весь забинтованный, как мумия.
— Я всегда смогу помочь тебе, — сказал он твердо.
Лиза погладила его по щеке.
— Я не хочу тебя тянуть в эту яму. Тимур, нам лучше расстаться сейчас, потому что я даже не почувствую этого расставания. Хуже чем есть, мне уже не будет, понимаешь?