Присутствие столь восторженных интонаций в рассказе обо всей швейцарской психологии и психиатрии, естественно, заставляет задуматься, не был ли взгляд Элленбергера–историка отчасти замутнен пеленой национализма. Подозрения такого рода, особенно в связи с оценкой аналитической психологии Юнга, высказывались неоднократно. Например, Марк Микейль считает, что «его [Элленбергера] работы о Юнге в известной степени следует рассматривать в этом умеренно–националистическом (курсив мой. — В.М.) контексте» [137, р. 53]. Микейлю вторит Ричард Нолл, считающий, что хотя «Открытию бессознательного» принадлежит важнейшая роль в зарождении исторической критики Юнга, эту книгу тоже следует читать критически, ибо ее автор — Элленбергер — является по своим убеждениям швейцарским националистом [30, с. 413].
Я бы подошел к оценке этой ситуации двояко. Безусловно, элленбергеровская интерпретация Юнга могла бы оказаться более аутентичной, не будь ее автор в столь эмоционально тесных контактах с их общей родиной. Однако, безусловно и то, что, будь он националистом в том резко негативном смысле, в котором это слово зачастую употребляется, например, в русском языке, у него не получилось бы и того, что мы имеем благодаря «Открытию бессознательного» и ряду других работ. А имеем мы, повторюсь, прочную традицию исторической критики Юнга, основателем которой практически все единогласно называют именно Элленбергера. Есть смысл также снова вспомнить о том, что жизненный путь Элленбергера был отмечен сильнейшей вовлеченностью в поликультурный и полцнациональный контекст. Именно последнее обстоятельство, на мой взгляд, уравновесило этот безусловно присутствующий в его сочинениях патриотический пафос и все же позволило сделать столь важный первый шаг в направлении расколдовывания Юнга. Будь Элленбергер националистом в полном смысле слова, он вряд ли написал бы в «Панораме швейцарской психологии», что «многочисленность его [т.е. Юнга] публикаций, содержащих бесчисленное множество повторов и немалое количество противоречий, существенно затрудняет четкое понимание основной идеи его учений» [77, р. 183]. Не написал бы он и следующее: «К сожалению, в его работах больше утверждений, нежели доказательств их истинности; весьма печально также и то, что он не опубликовал хотя бы нескольких полных историй болезни пациентов, лечившихся посредством его методов» [77, р. 185]. Руководствуясь приведенными соображениями, я предлагаю называть отношение Элленбергера к своей так и не обретенной отчизне (в контексте которого и формировалось его отношение к Юнгу) не национализмом, а