У Элленбергера представлена целая коллекция примеров того, как некая болезненная психологическая ситуация, имевшая место в жизни того или иного психиатра или психолога, впоследствии подвергалась интеллектуальной обработке и превращалась в новую теорию или терапевтический метод. Самым давним из известных ему случаев превращения собственной болезни в научную теорию является книга знаменитого английского психиатра Роберта Бёртона «Анатомия меланхолии» (1628), в которой автор дал описание своего собственного болезненного состояния, названного им «меланхолией ученого». Нечто подобное произошло, например, и с французским алиенистом XIX века Бенедиктом–Огюстеном Морелем, сформулировавшим на основании своей собственной фобии медицинскую теорию «эмоционального делирия». Более (исторически и культурно) близким для нас является пример с русским ученым Иваном Павловым, который, приходя в себя после перенесенной в 1927 г. хирургической операции, пережил острый «сердечный невроз», что, как считает Элленбергер, явилось основной причиной смещения научных интересов Павлова от психологии к психиатрии.
Однако, в отличие от приведенных выше случаев, по мнению Элленбергера, в истории психиатрии имеются примеры еще более глубоких форм психических расстройств, существенно повлиявших на все аспекты последующей деятельности перенесших их психиатров. Он выделяет эти заболевания в особую группу и дает им специальное название — «творческая болезнь» — вынесенное в заголовок его следующей важной работы по данной теме [76]. Элленбергер откровенно делится с читателем соображениями, побудившими его заняться специальным исследованием этого вопроса: «В предыдущей статье, написанной в 1961 г. (имеется в виду «Психиатрия и ее неизвестная история». — В.М.), я попытался показать, что решающие открытия, сделанные в рамках динамической психиатрии ... надлежит рассматривать с учетом... опыта переживания психиатром своего собственного невроза, сопровождающегося попытками исцелиться своими собственными силами... В настоящее время мне представляется, что роль невроза, переживаемого самим психиатром, куда более сложна, нежели мне казалось сперва. Говорим ли мы просто об обычном неврозе, устранением которого психиатр занимается самостоятельно (т.е. всего лишь о каком–то неприятном обстоятельстве, затруднении, которое ему с успехом удается обратить себе во благо), или же в данном случае, скорее, речь идет о всестороннем творческом заболевании? Каким бы ни был ответ на данный вопрос, на сегодняшний день мы с полной очевидностью можем говорить о решающей роли творческой болезни в формировании по крайней мере двух крупнейших психиатрических систем, а именно — психоанализа Фрейда и аналитической психологии Юнга» [76, р. 337].