— Ешь, а то бледная совсем, — Наталья подкладывает мне на тарелку пюре картофельное и парочку голубцов больших с подливой. — В фарше говядина и курица, — говорит она. Но уже в сторону Зверя. Он кивает. Разрешение даёт. Потом тарелку наполненную к себе придвигает и есть начинает.
Наталья садится, уложив руки на стол. Локтями грудь объемную поджимает так, что она ещё пышнее кажется.
— Когда документы достать? — спрашивает она, привлекая внимание Зверя.
— Завтра. В город двинем. Ты с нами. Передашь. Получишь бабки. Свободна. Не виделись никогда.
— Само собой, — говорит она. — Но я бы не отказалась встретиться ещё раз.
Наталья сама не ест, только на тарелку положила себе немного салата из свежей зелени. Нагнулась, поставив на стол бутылку вина. Просит Зверя открыть, протягивая ему штопор.
— Ой, спасибо… — довольно взвизгивает, наполняет бокалы с вином. Два. Потом в мою сторону смотрит, спрашивая. — Ей, наверное, ещё нельзя пить? Девчонка совсем.
— Можно, — говорю я.
— Нельзя, — режет Зверь.
— По возрасту можно. Но я не пью, — говорю куда-то в пустоту. Не смотря на этого мужчину пугающего.
Он меня за человека не считает. Чуть только слабину дашь — по щекам хлещет. Больно. Так что я взгляд в тарелку опускаю и быстро есть начинаю. Вкус пищи почти не чувствую. Едва прожёвываю, запивая компотом из сухофруктов.
— Ох, голодная какая… — вздыхает Наталья и смотрит на меня жалостливо. — Ещё добавки дать?
— Нет. Спасибо за ужин. Я наелась.
— Тогда спать иди, — прочь отправляет Зверь.
Я глупо жду, что он вслед за мной сразу вскинется. Отчитывать начнёт, наседать из-за того, что я вякнула против его слова. Дурочка, должно быть. Но мужчина за столом сидеть остаётся. Я за углом коридора прячусь. прислушиваюсь. Он с этой Натальей беседы ведёт. Человеческие. Не как с отбросом помойным. Не как со мной. Лучше.
Плакать начинаю. Беззвучно. Но горько. Слёзы кислотой жгучей щёки разъедает. Льются и льются. Так гадко на душе. Как будто не плюнул даже, а харкнул поганью. Больно на душе. В особенности после такой близости.
Заставляю себя ноги сдвинуть с места. В направлении спальни. Как будто мертвец оживший. Едва переставляя ступни. Потом падаю на кровать, даже не раздеваясь. В комок скручиваясь, желая стать эмбрионом. Пылью. Молекулой. Ничем просто.
Зачем это всё мне? Как собаку бешеную, пинают, если что не так.
И нет ничего у меня. Ни документов, ни возможностей, ни даже телефона, чтобы позвонить. Жизнь присвоили, девственность тоже. Гордость больно пнули и на колени поставили.
А ведь понравилось…
Шепчут злобные демоны. Они из тьмы его глаз выбрались и мне на плечи уселись.