— Ты как древний дед, брат. На карте бы показал, — машет Зверь телефоном.
Снимает блокировку экрана отпечатком. Я осторожно через плечо заглядываю. На главном экране фото. Девушка. Совсем молодая, как школьница вчерашняя. Мальчик маленький у неё на руках. Темноволосый. Глаза огромные, тёмные. Это всё, что я успеваю разглядеть.
Зверь меня резко за шею обхватывает и к столу пригибает.
— Посмотреть хочешь? — ядовито шепчет. Хрипло и низко. Прямо в ухо. Дыханием своим опаляет, как кипятком плещет. — На меня лучше посмотри. И лицо моё запомни. Это последнее будет, что ты перед смертью увидишь. Мне ты принадлежишь. В счёт многих жизней пойдёшь.
Зверь отпускает ладонь и легонько меня толкает прочь.
— В угол забейся, чтобы не видел! А то шея твоя так и просится, чтобы её сломали.
Прочь бросаюсь, как мышь, мечтаю в нору забраться, чтобы не видели и не слышали.
— Куда? — настигает окрик резкий. — В этот угол сядь, чтобы я тебя видел.
Приходится сесть между холодильником и стеной. На стул. К стене прислоняюсь плечом.
Небольшая кухня быстро наполняется гулом голосов.
Зверь позвал главарей — Пятого, Немца, Тахира и Вялого. Пятого я уже знала. Немец оказался татарином. Невысокого роста, но крепкий и широкоплечий. Вялый внушал опасения — говорит мало, сидит боком. Но взгляд у него мутный и сам мужчина — скользкий, как угорь или мурена.
Из разговоров я поняла только то, что бандиты решили уехать через день на рассвете, разделившись.
Мне никто не разрешал вставать. Поэтому я сидела. Кажется, сидя уснула. Под бубнёж, громкий смех и грубый мужской говор. Потом вдруг пол покачнулся под ногами. Но быстро перестал качаться. Мягким стал. Пушистым, как одеяло.
Дёрнулась в сторону. Но резко меня обратно прижали. К кровати или к полу — не понимаю уже, что и где. Только теплом веет отовсюду. Пахнет пряно и резко. Мускусно.
— Спи! — тяжёлое дыхание обжигает затылок.
Сопротивляться сил нет. Меня выжали и выпотрошили.
Скомандовали спать — и засыпаю.
Только понимаю, матрас прогибается. Рядом Зверь вытягивается во весь свой огромный рост. Не человек, а гора живая, жаркий вулкан.
Ладонь свою на шее мне кладёт. Тяжёлый гнёт. Чтобы выбраться не смела даже во сне.