Отстраняюсь. Мокрый лоб прилипает к нежной коже плеча Малой. Лёгкие работают почти на пределе.
— Нет, млять. Я осторожно не умею. Только долбить и натягивать. Но ты умеешь…
На спину перекатываюсь и хлопаю себя по раскачанному бедру.
— Садись. Спиной ко мне. Порадуй меня своей мокрой звёздочкой… Звездюлькой…
Щиплю её за кнопку пальцами. Дрожит и ещё твёрже становится. На ласку просится.
— Порадовать? В других местах тебя не радуют? — выпаливает внезапно.
С обидой такой. С ревностью! В каждой букве звенит. Рикошетит. И злит, и радует одновременно.
Я нарочно от неё подальше. Чтобы не сорваться раньше положенного. Но она иначе думает. Сомневается. Может быть, и разговорчики эти все нарочно? На камеру. Чтобы меня позлить?
Сучка коварная! Бабская натура своё берёт. Тысячи отражений хитрозадых Ев сейчас в ней гранями играют. Знает же, как цапануть!
Только зря. У меня рубильник только в её направлении дёргается. Как по щелчку подскакивает.
В других местах, млять… Сейчас я тебе покажу место, где мне побывать до трясучки хочется.
Вскрикивает испуганно. Подхватываю её под бёдра и подсаживаю, как надо. Рывком натягиваю на вздыбленный хер. Снова кричит. Но уже довольно. Стволом толстым её изнутри растягиваю под размер болта. Трындец, какая узкая. Как будто ни разу там не бывал. Двигаться начинаю. Сдержаться не получается. И не получится.
Все разговоры будут потом. Но Малая так не считает. С хера сползти умудряется и замирает, уцепившись за мои колени.
— Я видела тебя и Мадину. Её же тебе в невесты готовили, а потом ты её на столе разложил. Или продолжаешь раскладывать?! Что у тебя с ней было?
Кто же так разговоры ведёт. Болт мокрый, аж на яйца стекает её смазкой. Сама трясётся и едва не трётся об меня кошкой. Дырочку всю видно. И ту, что между булок прячется, тоже… Но ещё что-то предъявляет.
Ещё больше дурею от её вида. Сочная ягодка так оттопырена, что не попробовать взять её сегодня — будет считаться за клятвопреступление.
Притягиваю Малую к себе, заходя снова. Звёздочку свою далеко отпустить не могу. Сегодня вся изрыдается… Долбить, как поршень, начинаю. На всю длину. Малая подскакивает и трясётся. Но что-то охает возмущённо. Кажется, неткать пытается. Отползти.
Дурочка ревнивая…
Останавливаюсь, поглаживая бёдра.
— Это старая запись, дурная. Я дырку Мадины и пальцем не трогал. Лишь с небес опустил и гордость сбил, — рычу, впиваясь пальцами до синяков на бёдрах. — Сказал, же только твоя звезда меня радует. По сто раз повторяться не стану. Лоб расшибать в клятве тоже, — выдыхаю, раскачивая бёдрами нетерпеливо. — Ты мне верить должна. Врать не стану. Только ты мне сейчас позарез нужна! И чтобы ты всякой херни не думала. Говорю. На других баб залезать не хочу. Выгодно жениться — тоже. Хоть многие мне своих дочурок щас продать повыгоднее пытаются. Мне на это похрен. Только на тебя мой компас работает…