Как всегда молчаливый Даг поднял вопросительно брови, а я кивнула на колчан.
— Лук? — недоуменно нахмурился светловолосый. Как же его зовут? И не припомню…
— И стрелы, — серьезно кивнула, стараясь не расхохотаться.
Он обернулся кругом.
— Темно ведь…
— Так давай стрелять на ощупь. А завтра поутру найдем, куда попали.
— То вы можете отправить кого…
— Обвиняешь меня в нечестности? Или боишься проиграть? Давай тогда первый, посмотрим, у кого дальше улетит. И клянусь богиней, не буду никого подсылать, раз не веришь просто словам.
Резко развернулся и отправился к своей поклаже.
«Вж-жик» — и стрела улетает в темноту, к едва ли просматриваемой при свете луны огромной ели, что все чаще попадаются нам на пути.
Мы все прислушиваемся. И вроде бы слышим глухой звук.
Я еще раз прикидываю его рост, силу натяжения тетивы, наклон лука… Встаю на то же место и выпускаю свою стрелу.
«Вж-жик».
Переговариваясь и пересмеиваясь все укладываются спать.
А поутру юнец и не смотрит в мою сторону. Хмуро садится на свою лошадь и бурчит что-то под нос. В колдовстве обвиняет, что ли?
Стараюсь не засмеяться опять — хватит с парня потрясений.
Даг еще утром вместе с ним сходил, проверил и кивнул мне по возвращении.
Не наобум, а точно возле его стрелы и моя воткнулась.
— Не боишься моего взгляда? — в чужом голосе прозвучала усталая насмешка.
— Не боюсь.
В темном углу заворочались, а потом к решетке придвинулось женское лицо, резко очерченное гранями и впадинами от света фонаря.
Я подавила в себе желание отпрянуть. Не потому, что испугалась чернокнижницы — из-за её состояния. Исхудавшая, немытая, с воспаленными глазами и горькой усмешкой сухого рта. На её щеке была глубокая царапина, а на пальцах, что вцепились в решетку, ногти все обломались, будто она скребла каменную кладку пола.
— Плохо выгляжу и плохо пахну, да сьюн? — снова насмешка — как и в том, что назвала именем прислужницы богини, — Так это временно. Завтра или в другой день меня опустят в кипящий котел и смоют и грязь, и кровь, и запахи…
— Не будет такого, — рассердилась, — я помочь тебе хочу.
— Сбежать? Или убьешь сразу, чтобы не мучалась?
— Ни то, ни другое, — покачала головой и посмотрела на женщину уже внимательней.
А ведь несмотря на седые пряди и лохмотья, она была не старше моей мачехи. И злой и порочной, как обозвал её ярл Торрод, не выглядела. Не было в ней дурного, тяжелого взгляда, который может "испортить" человека, не было желания навредить. Я чувствовала. А то, что её с дурными травами нашли…
— Ты кого отравить хотела? — придвинулась так, будто хотела ложь или правду еще и впитать.