Задеваю сосок и тот съеживается. Веду по мощным плечам, по рукам, бугрящимся мышцами и жилами. Мне приходится взять его за жесткую ладонь, чтобы оттереть въевшуюся грязь на пальцах, и я вдруг ловлю себя на мысли, что не могу себе представить, что эти руки убили так много людей.
Вредная мысль.
Дорожка волос на его твердом животе сужается, уходя в тряпичные подштанники, скрывающие мужское естество.
Я сглатываю и быстро отвожу взгляд.
Хорошо что темно… наверное при свете дня я бы уже корчилась от отвращения. Природа мужского желания мне известна и похоть, которую недвусмысленно демонстрирует его тело, вызывает сухость во рту.
Это страх…
Я обхожу его кругом и принимаюсь за спину, невольно отмечая, насколько хорошо Ворон сложен. Прохожусь по позвоночнику, по лопаткам, ниже… он вздрагивает от боли и шипит, когда прикасаюсь к правому боку, и я невольно отдергиваю руку, а потом продолжаю осторожней, подавляя нервный смешок.
Ведь первой, инстинктивной реакцией было вытянуть его боль от ушиба.
Мощная шея, короткая борода, щеки, лоб… Веду по прямому носу, нечаянно задеваю губы. Мягкие… Он закрывает глаза, и это хорошо, иначе бы мне пришлось умывать его на ощупь. Так боюсь прямого взгляда.
Боюсь, что он поймет раньше времени.
Застываю в нерешительности. Ведь дальше мне надо…
Негромкий смешок заставляет меня сжаться.
— Точно невинна… Снимай.
Дрожащими пальцами развязываю удерживающую подштанники шнуровку. А потом становлюсь на колени, и, стараясь не смотреть на его пах, стягиваю до лодыжек.
Меня уже саму начинает потряхивать от нервного перенапряжения.
Мужчина переступает через последний предмет одежды — почему у меня ощущение, что через меня? — и становится ногами в таз. А я пристраиваюсь рядом, радуясь небольшой передышке, и тщательно мою ноги, бедра…
— Хватит, — грубо.
Отшатываюсь в облегчении, что мне не придется мыть выше. Но оно недолгое, потому что он командует.
— Разденься. Должен же я до конца оценить дар своего самого преданного яра.
Его голос хриплый, с незнакомыми мне нотками. Но я отмечаю это мимоходом, моя голова слишком занята попытками удержать рассудок и не забыть, что именно мне надо делать дальше, мое сердце трепещет в ужасе, а внутри содрогается болезненное отчаяние.
Боги, почему так мучительно медленно?! Почему так? Почему он не может просто быть таким же, как я себе его представляла… Задрать юбку и уже сделать это! Зачем ему мое обнаженное тело?
Под щеками разлился жар, а спина покрылась потом.
Сняла мягкие сапожки, а вот за шнуровку взялась не с первого раза. Я прикусила губу, чтобы сосредоточиться на простейших действиях, и стянула с себя платье, а потом и нательную рубаху. И инстинктивно прижала их к себе, чтобы прикрыться. Только кто позволит? Мой враг сделал шаг и вытянул ставшие внезапно столь дорогими мне тряпки, небрежно отшвырнул их в темноту позади.