— Изумруды, — сказал он хриплым со сна голосом, вглядываясь в меня, — В темноте я не разглядел твои глаза…
А в следующее мгновение я уже лечу с грубо вырубленной кровати на земляной пол. Голая, с потеками крови на бедрах, исцарапанная и покрытая синяками от его страсти.
Ворон не стал бы самопровозглашенным королем Севера, если бы не оценивал происходящее очень быстро.
Я встала и распрямилась, больше не стесняясь. Не так, как стояла перед ним ночью, сжавшаяся в страхе.
Смертники не стесняются. И не боятся — точно уж не того, что увидят их наготу.
Дала рассмотреть себя полностью, а чтобы было лучше видно клеймо, откинула волосы назад, презрительно усмехаясь.
В его черных глазах теперь не пропасть.
…Лед.
— Дочь Асвальдсона. Хорошая попытка… но ты проиграла,
Он не спрашивал — утверждал.
А я испытала очередное потрясение. Откуда… как он понял? Вряд ли в его каминной зале — если таковая вообще была в далеком Черном замке — висел мой портрет или он интересовался мной.
Меня предали? Бред. Тогда бы он не допустил до себя. Знал обо мне и слышал историю моего происхождения? Тогда он должен был изучить своих будущих врагов досконально. Запустить в их крепости своих людей, подкупить… Неужто так и сделал? И тем и объясняется его успех?
Ах, если бы я смогла рассказать об этом…
Получается, он что-то слышал о моем отце и его детях. И сопоставил факты — и рыжий цвет волос, и мать-чернокнижницу, которая передала мне некоторые способности…
Или не передала. Иначе почему он дышит?
Пока я думала, Ворон препарировал меня взглядом, от которого все внутри леденело. А потом встал и навис надо мной, так что я могла теперь рассмотреть искринки льда в его черной радужке.
Я молчала. Но больше не опускала взгляд. И не опущу перед ним и впредь… пусть это "впредь" и будет недолгим.
Он тоже молчал с непроницаемым лицом. А потом скривился, резко отвернулся, подошел к креслу и бросил в меня небрежно брошенным туда платьем.
— Оденься.
Что ж… хотя бы мой труп не будет голым.
Я натянула измятый и несвежий наряд и встала еще прямее. Не знаю, чего он ждал — того, что я снова встану на колени, предложу ему себя? Разрыдаюсь? Позволю снова собой воспользоваться — ради возможности прожить еще день?
Нет. Это вчера я была рабыней. А сегодня — дочь короля.
Я не буду унижаться.
Мужчина хлопнул несколько раз в ладоши и в шатер шагнуло двое стражников.
— В клетку, — сказал Ворон холодно.
Стражники беспрекословно встали по обеим сторонам от меня и дали знак, чтобы я выходила.
— А почему не сразу на плаху? — скривилась. Не видела смысла отстрачивать свой конец.