— За это не казнят.
— У тебя слишком человеческое сердце, моя королева, — его взгляд не то что теплеет, но становится будто бы светлее.
— Я не хочу называться хозяйкой только потому, что уничтожила предыдущую. Не хочу начинать со смертей, мой король.
— А разве не с этого мы начали… наше знакомство? — вздергивает бровь, напоминая про нашу первую ночь.
— Ты имеешь в виду то, когда пришел в долины убивать её жителей? — не поддаюсь.
Хмыкнул.
— Что ты предлагаешь?
— Пусть боги решат её судьбу.
У благополучного исхода её судьбы почти не было шансов… но даже если один — на тысячи фатов вокруг — все правильней, чем рубить её голову.
Фрид уезжала, укутанная в мех, после казни. Одна, на испуганно подрагивающей лошади и с минимальной провизией. Добраться по такой погоде, когда уже и звери спрятались, и люди, до более южных поселений было почти невозможно… но тут и правда решали боги.
А я… я лишь пропела — прошептала ей вслед:
В душе твоей дурного зерна не сеяла
И ты не смей назад оборачиваться.
С Богами рассчитаешься сама.
А если задумаешь дурное — будешь взята дланью владыки боя…
И вот странно, но хоть девица была далеко, дернулась, как я сказала последнее слово. А потом сжала поводья, опустила голову и скрылась в темноте хода, соединяющего внутренний двор с внешним сквозь всю каменную стену.
Я же накинула капюшон и спрятала замёрзшие руки под меховую накидку.
— Интересная песнь…
— Полагаю, и ты таких немало знаешь, — сказала осторожно, поворачивая к нему лицо, — Разве можно разубедить меня, что ты колдун?
Всмотрелся.
А потом заявил с внезапной улыбкой:
— Знаешь кого на Севере называют колдунами, считая, что кипящая кровь у мужчин проявится лишь в одном случае?
— Кого? — удивилась.
— Тех, кто женился на колдунье.
Он нашел мою руку среди меховых отворотов и повел в замок.
Вот владык потомок
Королей убивших
Не исчислить подвигов
Эгиля в многих битвах
Мы клянемся, ворон,
Щедрый — мы не знаем
Кто б с тобой сравнился…
Только Королева…
— …и Север… — уверенный продолжал длинную речь ярл Клепп, в благодарность за мое спасение ставший гласом сегодня.
— Север… — повторило множество людей, собравшихся в зале. Моих людей.
— … и каждый его житель…
— И все мы…
— … принимают новую кюну. И корона её…
— Символ власти и величия…
— …знаменует новую жизнь…
— И её преемственность…
— …как Королевы Льдов.
Прочищаю незаметно горло и говорю уверенно:
— Принимаю волю Севера и короля… как проявление высшего уважения к себе
Ворон сам водружает мне на голову тяжеленную корону.
Я успеваю её рассмотреть внимательно прежде — все это время она лежит у меня перед глазами на его щите, поблескивая натертыми боками и синевой огромных сапфиров, которые превращают обычное украшение в повод для зависти или убийства.