— Это… ты говоришь правду?
— Мальчик родится. Нескоро. И проживет больше трех дней. Остальное расскажу потом.
— Вот, о ком говорил ворон. Он заглянул в будущее. Трое людей — Айви, Михаил и… мой сын. Вот, кто находился в городе тогда и мог выдержать трансформацию ядом.
Алиса оперлась на перила палубы. Ее лицо источало задумчивость. А нити — горе.
— Не хочу тебе мешать, — положив руку на ее плечо, я тихо продолжил. — Всем нам есть о чем горевать, и каждому лучше столкнуться с проблемами в одиночку. Если я продолжу тебя отвлекать, ты никогда не решишь проблему в душе.
— Ты стал мудрее после превращения, — сухо заметила девушка.
— Я стал мудрее после встречи с тобой.
Покинув палубу, я направился вглубь корабля. Весла и ветер уверенно толкали судно к видимым берегам, но перед причаливанием нужно было поговорить еще кое с кем.
Глава девятая, в которой порох, кровь и горечь
Когда паразит ужился в глазнице, и я пришел в себя, рядом со мной никого не было. Ни Алисы, ни обладательницы розовых волос. Тогда я решил, что все услышанное — послышалось.
Но на предплечье красовался свежий укус. Кто-то пил кровь, пока я был без сознания. Обычно, если такое происходит на корабле вампиров, подозревать в первые секунды можно много кого. Но эти укусы я уже видел.
И теперь, спускаясь по лестнице вниз, в гнездовье клыкастых — обозленных, ядовитых существ, — я желал прояснить лишь один момент.
Гамаки держали в себе вялые тела. Без крови вампиры становились не слабее, просто ленивее. Как ребенок без сладостей, они утыкались в книги, проводили время за вялыми диалогами, наблюдали за потолком и всячески убивали время. Азарт охоты, так и не удовлетворенный за долгие дни, ушел в спячку, поэтому вампиры превратились в обычных бездельников. Кровь, насыщенная ядом, все еще циркулировала в их телах. И так будет до тех пор, пока кто-то не разрубит вены и плоть. Тогда необходимо будет найти пищу, чтобы яд продолжал вырабатываться. Без него клыкастые иссохнут.
Взгляды некоторых были обращены в мою сторону. Не все знали, что я лишался глаз, и не все понимали, почему сейчас у меня он лишь один.
Я переступал через канаты, мелкий мусор, чью-то одежду. Медленно обводил помещение взглядом, чтобы не упустить характерные волосы и, заодно, враждебные нити, если такие найдутся. Оба револьвера были на своих местах, и я вряд ли бы замешкался перед тем, как пустить пулю.
— Кого ищешь? — поинтересовался один из лежащих, когда я проходил мимо.
— М? — я остановился и повернулся к спросившему.
— Кого ищешь? — повторил тот.
— Не понял. Что?