Если бабушка что-то скрывала от неё, если и знала о чём-то — значит, так было нужно. Теперь она это понимает — слишком много всего произошло с ней за эти дни…
— Виви… Моя маленькая Виви…
— Я дам вам пару часов, — смущённо начал Нэйт, ставший свидетелем столь искренней встречи. — Я распоряжусь, вам принесут еду — вы, верно, устали. Но имейте в виду, госпожа Ланмо. Портал. Мы откроем его ровно в назначенное время. Вас предупредят. А пока… Пока я вас оставлю, — и маг, резко надвинув на лицо капюшон, исчез.
Вивьен уже привыкла к таким вот исчезновениям некромантов. Интересно, если Арвель научил её вызывать мёртвый огонь, то, может и…
— Виви?
— Почему? Почему ты мне ничего не сказала? Ты ведь знала…
— Конечно, знала, — грустно улыбнулась бабушка, которая так странно, так неестественно смотрелась в этом огромной, отделанной чёрным мрамором комнате. — Если бы не знала, Виви… Если бы не понимала, что другого пути нет — ни за что бы ни рассталась с тобой, девочка. Есть вещи, которые не изменить. И хватит об этом. Расскажи, как ты?
— Нет, ба. Ничего у тебя не выйдет, — начала Вивьен, и вдруг почувствовала, как…как холодно стало.
Иней. Иней пополз по стенам. Спящий камин вспыхнул мёртвым огнём. У неё… У неё что, тоже получается злиться вот так, как…как у этих некромантов?
— А вот и я! Как хорошо! Ай, как хорошо! — Чок, сияя, ворвался к ним с подносом, полным еды.
Фрукты, лепёшки, орешки, ароматный чай, даже земляничное варенье — наверное, от Анук.
— Давайте-ка за стол! Радость-то какая, да, Вивьен? Бабушка приехала! Рада, девочка? Сейчас, сейчас…
Чок расставил яркие, расписные чашки по кругу, растёр меж ладоней орехи, стирая шелуху. Ту шелуху канно как бы невзначай выбросил в камин — погас мёртвый огонь. Чок суетился, бегая туда-сюда, бормоча что-то тёплое, ласковое… Таял иней, Маки уже уплетал орехи, а Вивьен, стараясь глубоко дышать, медленно приходила в себя.
— Ну, садитесь! Садитесь за стол, — улыбнулся Чок.
— Нет, — Вивьен перевела упрямый взгляд с бабушки на Чока. — Нет. Хватит! Хватит морочить мне голову. Хватит врать. Никаких улыбок и сладкого варенья. Простите. Я люблю вас, но… Или вы всё мне расскажете, или… Или я уйду. Правду я всё равно узнаю. Я понимаю, что раз мне не говорят, значит, на это есть свои причины. Но…я так больше не могу. Понимаете?
Повисла пауза. Все молчали. Вдруг… За стеной послышался шорох. Замаскированная под книжный шкаф потайная дверь скрипнула, и в комнате появилась…
— Анук?
— Я, девочка, я, — улыбнулась старушка. — Как у вас тут хорошо-то… Чай. Варенье. Она права, — Анук, усаживаясь в кресло, достала трубку.