Для меня новая работа казалась лучшей по сравнению с тем, чем приходилось заниматься на рынке. Перебирать сырые овощи под дождем, отмывать их в холодной воде. Либо смотреть за живностью, привезенной на продажу. Иной раз помогала при убое скота и вымывала потом все вокруг, убирая кишки. Что по сравнению с этим вынести помойное ведро с остатками еды?
Мама промолчала и прижала сжатый кулачок худой руки к задрожавшим губам, стараясь не расплакаться. Понять ее можно. Совсем недавно не такая жизнь у нас была, и я даже понятия не имела, из чего делают вкуснейший мясной паштет. А сейчас стала безразличной ко всему. Если за работу платят, то надо брать и делать. У меня есть руки, и они помогают зарабатывать и кормить семью.
— Зато меня покормили, и я целый день в тепле, — воодушевленно ответила на мамины молчаливые слезы, — Так что есть сегодня не буду. Все вам на завтра останется.
Рассказывать о потерянной краюхе не стала. Зачем, если хлеба нет? Упало и упало.
— Тиоль, может хоть молока? — потянулась к бидону мама.
— Нет, — категорично мотнула головой, — Воды попью и спать. Я сегодня сытая.
Подошла к Лаэль и постояла какое-то время рядом с сестрой, рассматривая едва заметную фигурку под дырявым одеялом.
— Поела и спит, — с нежность очень тихо пояснила мама, подойдя ближе.
— Это хорошо. Сон для нее сейчас лучшее лекарство, — шепотом отозвалась ей, — Надо купить дров.
— Лучше свечу, — произнесла мама.
Молчаливо кивнула, принимая ее слова к сведению. Сидеть в темноте каждый день хуже, чем в сырости и холоде. Согреться можно, укутавшись в одежду и одеяла, а без света трудно жить.
— Тиоль, как твоя спина? — тихонечко погладила ладонями мои плечи мама.
— Спина? — даже немного удивилась вопросу.
После целого дня в «Сварливой кошке» ныли все части тела, в том числе и спина. Стоять над посудой в чаше с водой приходилось согнувшись, отчего мышцы изрядно гудели.
— После крыльев, — всхлипнула она за спиной.
— А-а, — протянула я и повела плечами, — Ничего. Саднит немного.
Гораздо сильней болел разбитый нос. Наверняка завтра расползутся синяки под глазами, если еще этого не произошло. И без того лицо, заострившиеся от постоянного недоедания и плохо отмытое холодной водой, отталкивало многих нанимателей, а теперь вообще будет страшно кому-нибудь показаться.
— Покажи, — попросила мама.
Принялась расстегивать пуговички на платье, все равно пора переодеваться и ложиться спать.
— Ох, — раздалось за спиной.
— Что там? — недовольно спросила я.
— Края покраснели, опухли и, кажется, начинает образовываться гной, — пробежались по саднящей коже холодные пальцы.