— Ерунда. Работать могу, — равнодушно ответила ей.
— Давай полечу, — потянула она меня к кровати.
— У тебя столько магии не хватит, — не позволила ей и поторопилась натянуть рубашку, в которой обычно спала.
Стоять раздетой в неотапливаемом помещении холодно, да и мама скорее отстанет.
— Ноги? Тиоль, что с ними? — забеспокоилась снова мама, когда повернулась к ней лицом.
Рубашка длиной чуть ниже колена, потому не прикрывала полученные ожоги.
— Случайно кипятком ошпарилась. Мама, все пройдет! — остановила ее в порыве лечить меня, — Магией нельзя. Если утром не увидят ожогов, то сразу поймут, что не сами прошли. В таверне слухачка. Девушку, которая передо мной работала, отдали на казнь.
— Но как же? — сглатывая слезы, села на свой топчан мама.
— Так и буду, как все существа без магии, — пожала в ответ плечами и накрылась с головой, — Спать.
В этот раз провалиться в забытье без снов сразу не получилось. Вспомнился вой псов, красные глаза и рядом с моим лицом черные глазницы лаэра. Я уверена, это именно тот, который спас накануне меня от насильников, но он сделала вид, будто мы не встречались.
Он поступил мерзко и пошло, заставив участвовать в его играх. Но с другой стороны именно его действия заставили поводыря удалиться, не задавая вопросов. Неужели темный расхаживает по ночным грязным улицам и ищет себе приключений? Вчера убил насильников, а сегодня зажимал оборванку. Его движения и удовлетворение, полученное в процессе, говорили однозначно о намерениях лаэра. Но все время возникал вопрос: зачем он использовал магию? Ведь именно она скрыла сущность фейри от пса, заставив меня потерять саму себя на время. И ответа не было. Темные так не поступают.
Утро началось традиционно:
— Тиоль, скоро рассвет, — позвала мама.
— Угу, — промычала, выныривая из тяжелого сна без картинок.
Перекусить категорически отказалась, торопясь в таверну. Тосс предупредила, чтобы не опаздывала. Кроме того, надеялась на миску горячей похлебки от Эгры. Негнущимися пальцами, продрогшими в холодной комнате, застегнула непослушные пуговицы, накинула плащ и вышла за дверь.
На четвертой ступени лежал сверток, завернутый в чистую холстину серого цвета. Ничего не понимающим взглядом уставилась на находку и осторожно протянула руку.
— Тиоль, что-то случилось? — встревожилась мама за спиной, не разглядевшей ничего за мной.
Взяла в руки и быстро развернула. Краюха. Та самая, которую ночью потеряла. Она по-прежнему аппетитно пахла и была свежей, будто только-только ее отрезали от буханки.
— Мама, это хлеб. Мне в таверне дали для вас. А я-то думала, по дороге потеряла, а он оказывается здесь всю ночь пролежал. Как только мыши не нашли? — с сияющими глазами от счастья развернулась к ней, — Держите!