Маша гладила его волосы и думала о том, как близко сейчас Костя к тому, что она скрывала от него всё это время.
— Давай мы поговорим об этом завтра, — произнесла она, стараясь, чтобы Костя не уловил в её голосе нервозности.
— Пойдём? — Костя поднял голову и посмотрел на неё немного мутным взглядом.
— Нет, — Маша покачала головой, — я останусь здесь. Могу предложить только это. Хочешь? — она кивнула на диван.
— Хочу, — просто ответил Костя и стал стаскивать через голову свитер.
— Знаешь, я просто прилегла на минуточку, а получается, что вырубилась, — Маша открыла створку шкафа. Изнутри на неё пахнуло запахом какой-то травы. На полках лежали стопки ситцевых простыней и наволочек, видимо оставшихся от прежней хозяйки. Маша провела по ним рукой, а в глубине шкафа нашла иссохший букетик лаванды, который от её прикосновения тут же осыпался. Кинула на диван узорчатое покрывало с широкой атласной тесьмой.
— Наверное где-то подушки лежат, но я не знаю, где…, - смутилась она, словно в этом была её вина.
— Ничего не надо, ложись.
Маша выключила тусклый свет слабенькой лампы под потолком и, нырнув под прохладную простынь, сразу же оказалась прижатой к груди Кости.
— Спи, мой милый, — прошептала ему прямо в губы и обняла.
Рука Кости заскользила по её спине вниз, отчего дыхание Маши моментально сбилось, стало горячим и рваным.
— Цапельский, тебе нужно поспать, — выдохнула она, но Костя прижался к её губам, подминая под себя и придавливая собственным телом. Сопротивляться и спорить с ним Маша не стала. Наконец Костя рядом, и после ночного кошмара, близость с ним была самым необходимым и значащим, чтобы прийти в себя и успокоиться. — Я так люблю тебя, Костя… И так виновата перед тобой…
— Молчи, Рощина, не отвлекайся, — то ли в шутку, то ли всерьёз произнёс Костя, накрывая её губы своими.
— А я всё равно буду говорить, что люблю тебя, — горячо зашептала она, обхватив Костю за плечи, — слышишь? Всегда-всегда!
— Я тоже, Маш, обещаю…
Какие уж тут шутки…
Когда Костя, похрапывая, спал, время от времени вздрагивая и сжимая её руку, а Маша лежала на спине, уставившись в потолок — ни с того, ни с сего где-то в доме запел сверчок.
Костя дышал спокойно и ровно, а вот Маша вдруг поняла, что уснуть не сможет. Укрыв Цапельского по самую макушку, она взяла одну из простыней и, обмотавшись, спустила ноги с дивана. Тихо прошла на кухню, прикрыла дверь и села за стол. Взяв коробок спичек, зажгла огарок свечи в закопчёной гранёной рюмке. Тени тут же заплясали по стенам, а голые плечи и руки покрылись мурашками. Маша посмотрела в окно, но увидела в стекле только собственное отражение — спутавшиеся волосы и большие испуганные глаза. Несмотря ни на что, где-то внутри неё ещё остался этот безотчётный ужас, и это чужое лицо в воде, и отголосок крика…