Тут же по веранде заметались взбудораженные мотыльки, и тоненько загудела парочка комаров. Маша провела ладонями по лакированной столешнице и сложила руки перед собой, словно примерная ученица. Если Цапельская опять начнёт свой ликбез, Маша настроилась решительно встать и выйти из-за стола. Терпеть подобные нравоучения не было никакого желания. Все они теперь в разной степени зависели от Кости, поэтому обсуждать свои отношения она не планировала. И всё же, была заинтригована.
— Вы о чём-то хотите со мной поговорить?
— Да… — тихо отозвалась Серафима.
— А вот и я, — Катя втащила большой поднос, уставленный посудой. — Ой, а скатерть-то! — воскликнула она и стала рыться в шкафу.
Серафима раздражённо поморщилась.
— Ну вот, посмотрите, какая красота! — Катя постелила большую кружевную салфетку с узорчатыми фестонами.
Перед Машей оказался кусок пирога размером со столовую тарелку, но она знала точно, что не оставит от него ни крошки. Катя пододвинула бокал Серафиме и сразу же налила в него красное вино из тёмной пузатой бутыли. Другой бокал она поставила для себя, а перед Машей возникла кружка с подогретым молоком.
— Это мне? — удивилась Маша.
— А… разве вы не пьёте молоко? Оно деревенское, козье. От Розы.
— От Розы? — Маша принюхалась. — Я козье не пила никогда. У наших соседей корова.
Со стороны Серафимы раздался многозначительный вздох.
— Катя, мы с Машей хотели поговорить. — заявила Серафима, не глядя на домоправительницу и прикрыв глаза рукой.
— Ах… ох… — Катя засуетилась — поставила на поднос свой бокал, бутылку. Потом убрала бутылку и растерянно посмотрела на Машу.
В глазах её плескалось непонятное выражение — то ли страх, то ли просьба, то ли сожаление — Маша не поняла. И отвечать не стала — просто пригубила молоко.
Когда Катя наконец вышла, и её шаги затихли, Серафима с жадностью сделала первый глоток. Маша проводила её движение взглядом, а затем ткнула вилкой, ломая пирог.
— У вас хороший аппетит, — усмехнулась Цапельская. — Не боитесь поправиться?
— Нет, — даже не поперхнулась Маша.
Серафима с интересом оглядела её.
— Вы подумали насчёт денег?
Маша кивнула, наслаждаясь вишнёвой начинкой. Даже когда у неё ёкнуло сердце от этих слов, даже когда она поняла причину, по которой они сидели рядом с тёткой Кости, страх не вернулся. И ей было странно теперь думать, что когда-то она переживала от одного взгляда Цапельской. Вытерев губы салфеткой, Маша выпила сразу полкружки молока, а затем сказала, помахивая вилкой:
— Мне не нужны ваши деньги. И вообще, — она посмотрела прямо в глаза Серафиме, — мне ничего от вас не нужно.