— Но я рассказала всё. Теперь я полностью в ваших руках. И Костя тоже…
— Нет, не всё.
Домоправительница непонимающе смотрела на Машу.
— Послушайте, завтра его похоронят. Никто ничего не узнает. От меня, во всяком случае. Я обещаю вам, что буду молчать. И постараюсь забыть, если вы сами не расскажете обо всём Косте. Но я считаю, что вы должны это сделать.
— Да что вы хотите от меня?!
— Я хочу узнать, почему вы убили этого Валеру…
Маша поднялась по лестнице и прошла мимо пейзажа Николая Августовича, впервые не остановившись перед ним. Из-под двери комнаты Кости пробивался свет. Она постояла несколько секунд, а затем развернулась и пошла в ванную комнату на этаже. «Слишком много информации», — констатировала устало.
— И что теперь с ней делать? — Маша посмотрела на своё отражение в зеркале. Вид у неё был так себе.
Она заставила себя раздеться и встать под горячие струи. Комфорт, удобство… Несмотря на то, что холл, гостиная и кабинет Николая Августовича находились, по мнению Маши, в плачевном состоянии, сантехника и электроника работали отлично. Да, Костя говорил, что Аркадий периодически проверял систему. Как давно это было…
Маша всхлипнула пару раз и вдруг разрыдалась. Слёзы потекли горячим потоком, словно в ней скопился целый океан. Она стояла в этом ливне из воды и слёз и тихонько подвывала, испытывая сильнейший приступ жалости и сожаления. Ей было жалко всех — и Аркадия, и Лёку, и Зиночку, и Катю.
Стук в дверь заставил её вздрогнуть, но не прекратить хлюпать носом.
— Маша? — Костя покрутил ручку и снова настойчиво постучал.
Маша высморкалась и, вытерев кое-как лицо ладонью, потянулась к полотенцу. Обернув его вокруг тела, она включила кран над раковиной и с жадностью стала глотать холодную воду.
— Открой немедленно, — Костя ударил сильнее.
— Сейчас! Не ломай дверь… — она впустила Цапельского.
— Что случилось? — Костя прихватил её за подбородок и заглянул в глаза. — Тебе приснился плохой сон?
— Да, — Маша прижалась щекой к груди Кости, — мы так хорошо посидели внизу с Серафимой Николаевной и Катей… Не знаю, почему меня вдруг пробило на слёзы. Пробовала уснуть — не получается.
Маша отчаянно придумывала на ходу, пытаясь заболтать Костю. Она подняла руки, чтобы обнять его за шею, и полотенце скользнуло вниз к её ногам.
— Ой, — она нагнулась. Даже мысли не возникло сделать это игриво или с намёком.
— А это что? — Костя тоже далеко не интимным жестом развернул Машу боком.
Царапина выделялась на светлой коже припухшими красными краями, и Маша только сейчас вспомнила, как задела что-то острое на крыше пансионата. Костя ждал ответа. Маша подняла на него глаза.