— Костя, а как же это всё…
— Рощина, — Костя вытащил несколько салфеток из корзинки на раковине, — аккуратно заверни нож, сложи всё обратно в пакет…
— И на помойку? — хрипло спросила Маша.
— Зачем на помойку? — не понял Костя. — Все проблемы будем решать по мере их поступления. Хорошо?
— Я помогу, — предложила Катя.
— Нет! Я сама, — Маша сделала так, как сказал Костя и прижала пакет к груди. Её беспокоило то, что ей придётся ночевать в комнате Кати, но ситуация вывернулась таким образом, что виновность домоправительницы словно бы испарялась в воздухе. Не верить ей было точно так же, как не верить Косте. И это был как раз тот случай, когда Маша абсолютно и бесповоротно готова была слушать только Костика. А он, кажется, ни в чём не сомневался.
— Костя, а как мы поступим завтра? — спросила Маша, когда они спустились в холл.
Катя ушла в свою комнату, чтобы застелить диван, а они с Цапельским стояли у дверей гостиной.
— Боюсь, что тебе придётся пойти к Люське одной. Я позвоню ему, чтобы предупредить. Он поймёт.
— Это как-то всё неправильно… И мне всё ещё страшно.
— Утро вечера мудренее, — Костя обнял Машу за плечи и прижал к себе.
— У тебя кроссовок развязался… — Маша присела перед ним и быстро завязала узел.
— А ты меткий стрелок, Рощина, — Костя хотел поцеловать её, но болезненная гримаса тут же перекосила его лицо.
— Ага — Робин Гуд. — Маша потыкалась губами в его грудь, а затем отстранилась. — Я ведь всё равно не усну. И буду слушать, что здесь происходит. Так и знай.
— Я знаю. Иди, — он легко подтолкнул Машу к двери, напоследок сжав её руку.
Катя сидела на кровати, сложив руки на коленях и глядя в окно. Когда Маша зашла в комнату, повернулась к ней:
— Как вы себя чувствуете?
— Как? — Маша пожала плечами. — Ничего не понимаю, не узнаю Костю… Не могу ни в чём разобраться. Вы злитесь на меня?
— Что вы, Машенька… Сама гоняю в голове мысли. Кому понадобилось пихать нож в цветок?
— И кто мог войти в вашу комнату…
— А что тут можно взять? — Катя подколола шпилькой размотавшийся пучок на голове. — Знаете, сейчас подумала вот о чём — раньше, когда ещё живы были и Николай Августович, и Сашенька, в доме постоянно устраивали посиделки. Я вам рассказывала. Народу много собиралось. Пели, танцевали… Так вот, когда столы накрывали, серебром не пользовались, конечно. В подвале хранится лишняя посуда и приборы. Зачем они нам сейчас? А вот раньше-то погулять любили… И местные захаживали. Николай Августович всегда радовался людям, любил простое общение.
— Что-то с трудом в это верится, — возразила Маша. Представить Цапельских в роли благодушных хозяев у неё не получалось.