— БАНСАБИРА!
— Мы с Дайхаттом пропишем это в условиях брачного договора. Не переживай, ответные меры безопасности для Иввани я тоже предусмотрела. Теперь осталось только переговорить с самим Аймаром, и его орда на нашей стороне, — улыбнулась Бансабира, будто вообще не замечая, что в зале есть кто-то, кроме неё.
— Ты издеваешься, да? — слезно выдохнула женщина.
— Мне пришлось родить сына от Нера Каамала — какие уж тут издевательства? — философским тоном заметила Бансабира.
* * *
Сив пыталась спорить еще почти четверть часа. Но несгибаемая твердость Бансабиры опять позволила ей устроить все по-своему. Теперь главное, чтобы Дахйатт ничего не узнал раньше времени и не отказался приехать погостить.
* * *
В просторном покое, совмещающем богатую спальню и кабинет, было тепло. В глубоком боковом алькове справа на возвышении стояла старинная дубовая кровать, способная вместить на своих перинах и четырех крупно сложенных мужчин. Тяжелый лазурного цвета балдахин был собран под гардинами, как подбитый к реям парус. В противоположном конце комнаты недалеко от камина, горевшего сейчас едва-едва, на другом возвышении был установлен стол длиной в пять с половиной локтей с тонко выделанными резными бортиками. Стулья, приставленные к столу со стороны стены, имели до того высокие резные спинки, что, кто бы на них ни сел, над головой оставалось еще, по меньшей мере, развернутое дубовое навершие шириной в пол-локтя. По другую сторону тоже пустовало пару сидений, более скромных, но тоже отлично сработанных.
Перед камином, ближе к двери, во всю оставшуюся ширину стены было расставлено бюро с множеством книг, свитков, писем, принадлежностей, ценных вещей, семейных реликвий. Удлиненные стреловидные окна напротив входа выводили на юг, отчего практически весь день в кабинете царствовало солнце. Несмотря на массивную мебель и более скромные хранилища для одежды и прочих мелких предметов, покой казался просторным: его размеры воистину впечатляли, а солнечный и даже лунный свет, проникая внутрь, отражался от светлых выкрашенных стен, мерцал на складках балдахина и занавесок, добавлял помещению тон не только величия, но и волшебства.
— Что еще? — мужчина напряженно изучал предоставленные бумаги. Огни свеч тенями дрожали на смуглых гладко выбритых щеках. Маатхас поскреб одну, вглядываясь в строчки внимательнее.
— Несколько бытовых вопросов, — Хабур почесал надлобие. Он сидел напротив, за тем же столом, и держал перед собой ворох каких-то бумаг. Что-то, пробегая глазами, передавал тану — в этих делах Сагромаху следует участвовать напрямую — что-то убирал в конец стопки, понимая, что с подобными мелочами разберется и сам.