— Простите! Пожалуйста! — орал парень. — Не надо! Мне больно!
Как человек, терпящий насилие, я точно знала, что «пожалуйста» и «не надо», не действуют. Напротив, они ещё больше распаляют мучителей. Им, мучителям, доставляют удовольствие унижения жертвы. Ненавижу!
Внезапно вспомнился Гавриков. Жив ли он? Может, когда всё закончится, попробовать найти его, раз уж я всё равно здесь? Властитель вселенной, а ведь он учился с нами, угощал пивом, звал в свой дом, и, вообще, был неплохим парнем, и мог бы стать, наверное, хорошим врачом. Но вместо того, чтобы посещать лекции, целоваться с девушками, ходить на танцы и помогать отцу в гараже, он кормит каких — то кровососов…
Открылась дверь, прервав мои возмущённые мысли. Парень, уже без очков, с трудом добрался до скамейки и тут же рухнул на неё.
— Твою ж мать, — прошептал он бескровными синими губами, подавляя рвотные позывы. Я, предусмотрительно, отодвинулась подальше. — Суки.
Парень был готов разреветься в голос, от чего выглядел ещё более жалким. Теперь я не просто испытывала страх, нет. Он растёкся внутри меня, разлился по венам, опутал нервные волокна, застыл в мышцах. Если уж мужики так вопят, войдя в этот проклятый кабинет, что же буду делать я, хрупкая, слабая, выглядящая моложе своих лет?
— Следующий! — раздалось за дверью, и я с усилием делая каждый шаг, поплелась к двери.
Страшный кабинет, на первый взгляд, ничем не отличался от обычного процедурного кабинета в обыкновенной больнице. Кафельные стены, отмытые до блеска, низкая кушетка, застеленная клеёнкой, стол, девушка в белом халате.
— Солнечного дня тебе, студентка Кристина, — мягко произнесла вампирша. — Ложись, пожалуйста.
Чёрт! Она всем так мило улыбается, прежде чем начать высасывать кровь?
Я легла, устремив глаза к белоснежному, как и всё в этом проклятущем месте, потолку.
Послышались шаги, и надо мной склонился Хальвар — мой препод, собственной персоной.
— Здравствуй, Алёшина, — произнёс он, а по губам скользнула злорадная улыбочка. — Не ожидала?
— А вы в свободное от работы время любите над людьми поиздеваться? — не удержалась я от колкости. Да. Было страшно. Вот только молить о пощаде я не стану, по крайней мере, мне хотелось в это верить.
— Нет, Алёшина, — теперь вампир потешался открыто. — В свободное от работы время, я преподаю в институте таким балбесам, как ты.
— И как же называется ваша должность, «главный садист» или «палач— беспредельщик»?
Зубы стучали, горло перехватывала холодной рукой, и мне с трудом удавалось произносить то, что я произносила. Но лучше дерзить, чем униженно просить о снисхождении.