Стыд за свою ложь, страх неминуемого разоблачения, слабость от собственного бессилия душили, скручивались внутри, противными спрутами и шевелили гадкими щупальцами.
Золотистые глаза смотрели тепло, радостно. В них, словно волны закатного Далерского моря, плескалась нежность. А я, бессовестно предавала эти глаза, эти губы, эти надёжные добрые руки.
— Посижу и уйду, — напомнила я себе. — Да и чем это собрание неразумного человеческого молодняка может навредить магам, способных парой фраз вызвать дождь, устроить землетрясение или успокоить смерч?
— Ошибаешься, глупая девчонка, — Алрик повернул меня к себе лицом, заправил выбившуюся прядь за ухо, легонько куснул в кончик носа. — Ты, оставаясь у подруги, лишаешь меня удовольствия смотреть на твоё пробуждение. Ещё не отойдя ото сна, ты такая трогательная, беззащитная, мягкая, податливая, вся моя. И так хочется взять тебя на руки, прижать к себе, к самому сердцу и не отпускать. Ты — самое настоящее чудо! Ты, даже не представляешь, какое ты— чудо. Великая ценность, сокровище.
В груди всё сжалось. В глазах защипало от подступающих слёз. Чёрт! Чёрт! Тысяча чертей! Ну какого хрена он всё это говорит? Не хочу никуда идти, хочу остаться с ним!
— Итак, идём к кинотеатрам, театрам и на каток. Трёмся в толпах, просовываем в карманы граждан наши листовочки, — горланил бритоголовый. — Для новичков— другое задание. Пробежаться по подъездам и раскидать листовки в почтовые ящики.
Ни по каким подъездам мотаться не хотелось, и я умоляюще посмотрела на Дашку. Но та, с горящим взором глядела на мужика в лыжном костюме, внимая каждому его слову.
— У меня предложение, — выкрикнул долговязый парень в чёрной куртке и дурацкой шапочке, напоминающей презерватив.
Игнат одобрительно кивнул, и парень продолжил:
— Слушайте, товарищи— революционеры, не кажется ли вам, что одного текста листовок недостаточно? Вот я, как профессиональный фотограф, пять лет проработавший в газете, хочу напомнить вам один факт, что человек в основном привык воспринимать информацию через глаза. И чем нагляднее и ярче эта информация будет, тем быстрее она дойдёт до человека, сильнее затронет его душу. Нам нужна картинка, символ, который будет сниться людям по ночам, к которому не отнесутся равнодушно ни взрослые, ни дети.
— Символ? — бритоголовый почесал, заросший редкой серой щетиной, подбородок. — Идея, брат, хорошая. Вот, только где ж его взять?
— И каким он должен быть, этот символ? — вступила, доселе молчавшая Юлька. — Я предлагаю, изобразить вену, в которую вонзаются клыки.