— Я вас смутил?
— Да, — сказала слишком поспешно.
— Вы мне всегда нравились, Агния, — спокойно произнес мужчина, — но тогда вы были несовершеннолетней, поэтому я счел невозможным ухаживания. А сейчас, если позволите, хотел бы находиться рядом, — выдал мужчина, ошеломив меня окончательно.
Чуть подрагивающей рукой потянулась к стакану с водой и осушила его окончательно.
— У меня остались кое-какие связи, — мужчина потянулся к своему портфелю и извлек из него тонкую папочку. Спустя секунду положил ее на край стола. — Вот что мне удалось выяснить о состоянии здоровья Виктора Степановича, — я не верила услышанному. Рука уже не просто подрагивала, а тряслась. Потянулась за документами, быстро пролистала. Какие-то медицинские выписки. Ну, ничего себе!
— Но как? — только и смогла произнести. Ни личный водитель, ни домработница ничего не знали о здоровье Самойленко, а личный помощник, который таковым не являлся уже полгода, только что предоставил мне медицинские выписки. Не просто медицинские выписки! Свежие! Датированные началом этого месяца.
— Позвольте мне не открывать всех профессиональных секретов, — легкая усмешка появилась на его устах, а у меня прошла дрожь по телу. Что-то мне все это не нравилось. Пугало. Хотя стоило быть благодарной Михаилу за такую неоценимую помощь. — Агния, я…
Он собирался что-то произнести, когда зазвонил мой мобильный телефон. Ответила, не глядя:
— Да.
— Зайка, что с тобой?
— Все хорошо! — недовольно буркнула. Ну, и приставучий этот Сафронов.
— А ты где?
— В ресторане.
— С кем?
— А какая разница? — начала раздражаться.
— Все хорошо? — одними губами произнес Пахмутов. Кивнула.
— С. Кем. Ты. Айя? — уже как-то недобро прозвучал голос Сафронова, а я не нашла ничего лучше, как сбросить вызов. Мобильный телефон зазвонил снова почти моментально. Сбросила вызов и добавила телефон Сафронова в черный список. Все равно общаться с ним больше не планировала.
— Извините.
Во мне схлестнулись две сильные эмоции. Злость и раздражение на Сафронова и какая-то подсознательная недоверчивость к Пахмутову. Чувства к Сафронову победили, руки дрожать перестали, а я как-то автоматически успокоилась. Взяла бумаги и углубилась в их изучение. В конце концов, Михаил должен был меня понять.
Я почти ничего не понимала в медицине, поэтому читала заключения, словно, какие-то иероглифы. Хотя, читала — очень сильно сказано, местами значение слов было разобрать весьма непросто. Но вот анализы настораживали. Там, где были указаны нормы, некоторые показатели сильно были понижены или завышены.