- Я опаздываю, опаздываю, опаздываю.
И успевала кидать на него укоризненные взгляды:
- И совершенно к этому не привыкла. Вот что ты смеешься?
И он, совершенно неожиданно ответил:
- От счастья.
Вскочил, стал собираться тоже, мешая Ирине, заказывать такси, хотя она говорила, что дойти пешком ближе и проще. Скептически оглядел рубашку с оборванными манжетами – запонки, оказывается, просто так не сдались. Потер небритый подбородок и пошел ее провожать.
Утренняя прогулка по темному еще, совершенно непроснувшемуся городу, занесенному снегом. В обнимку с женщиной, которая…
- Зайдешь? – спросила она, подходя к двери.
И… он сбежал. Дурея от неловкости, от того, что Ирина могла расценить происходящее как дубль пятилетней давности, от собственного решения.
Почему?
Может быть потому, что больше всего на свете ему хотелось кивнуть – и остаться. С сыном, который бы обрадовался. Без сомнения. С уютом этого веселого и ехидного дома. С Ириной, которая… Что-то ему вдруг стало жутко пытаться даже задуматься о том, что он чувствует по отношению к ней.
Но зайти…
Он, обросший, как бомж. С закатанными рукавами несвежей рубашки. Помятый. И под вопросительные взгляды. Ладно бабушки. Саши. И…
Сбежал.
Не только от порога ее квартиры. Но из города. В Москву, где долго сидел на детской площадке перед собственным домом. Не заходя. Потому что в квартире его никто не ждал.
Нет. Он решительно сходит с ума. Да что с ним такое – ведет себя как мальчишка. Глупый. Придурошный. Влюбленный.
Влюбленный? Да ну, бред же! Он ее по сути не знает. То, что его тянет к ней – просто иррационально – это одно. Но любовь…
Может, не надо. Слишком это… проблематично всегда. Но… он вспомнил… даже не то, как они занимались любовью… как он бросился целовать ее на кухне. Вспомнил, как ему хотелось почувствовать на себе ее взгляд, в котором будет тепло и нежность.
Что? Снова? «Мама, ваш сын прекрасно болен?»
Когда он зашел все-таки в квартиру, то понял, что просто продрог. И клавиши не хотели играть мелодию под его пальцами. Капризничали что ли? Он слушал ее на телефоне, проживая вчерашний день каждой счастливой нотой. Но… повторить сегодня не мог.
«Дурак! - билось в голове. – Какой же дурак. Ушел».
Позвонил он Ире, совершенно измучив себя за эти бесконечные часы, уже под вечер. Когда налетели сумерки, обернувшись вдруг проливным дождем, а тишина в доме стала невыносимой.
- Привет, - осторожно проговорил, ожидая, что она сейчас с ним или заговорит ледяным тоном. О! Как Ира по-королевски умела его проговаривать. Сразу становилось холодно. Или вообще отобьет звонок. Но он сегодня это заслужил. Или?..