— Он мой, — повторила она, твердо глядя в глаза Дин-Таля. — И я всё равно пока не могу добраться до гадины. Но он сдохнет, клянусь кровью Боргов, предатель сдохнет в муках. Пока он счастливо избежал всех покушений, но бегать вечно не сможет. Я приговорила его, и я же заберу его жизнь. Она принадлежит мне по праву. Ты услышал меня, Тиен Дин-Таль?
— Услышал, лиори, — ровно ответил высокородный.
Они еще некоторое время мерились взглядами, и Перворожденная вдруг прижалась к мужским устам в злом остервенелом поцелуе. Она выплескивала свою ярость через это короткое соприкосновение, прикусила губу любовнику и отпрянула, ощутив на языке вкус его крови. Риор не поморщился, лишь утер рот тыльной стороной ладони.
— Тебе нужно успокоиться, Альвия, — сказал Дин-Таль, наблюдая за тем, как Перворожденная облизывает губы.
— К его появлению я буду холодна, как первый снег, — криво усмехнулась лиори.
— Я чем-то могу помочь Первородной? — тон риора был ровным, но Альвия уловила знакомую нотку. Смысл вопроса не укрылся от женщины, но она лишь отмахнулась:
— Нет, ты расслабишь меня, а я хочу быть твердой, как сталь.
— Ты всегда тверда, сердце мое, — Тиен все-таки позволил себе вольность, однако Перворожденная не обратила на это внимания.
Она вновь посмотрела на высокородного, протянула руку и провела ладонью по его щеке. И вопрос, вдруг сорвавшийся с ее языка, оказался неожиданным:
— За что ты любишь меня, Тиен?
— Мне сложно дать ответ, — ответил он. — В тебе нет изъяна, сердце мое. Ты — совершенна.
— Ты слеп, риор, — усмехнулась Альвия, отступая от Тиена.
— Иной слепец видит больше зрячих.
— Но я не люблю тебя, — она обернулась, на лице риора не отразилось никаких чувств. Он смотрел выше головы лиори. Наконец опустил на нее взгляд, и в глазах высокородного мелькнула затаенная боль.
— Я готов довольствоваться только своей любовью, Перворожденная, главное, что ты засыпаешь в моих объятьях.
— Что будет, когда двери моей опочивальни закроются для тебя?
Их взгляды скрестились, и Дин-Талю показалось, что он услышал лязг стали.
— Моя душа принадлежит моей госпоже, — вдруг севшим голосом ответил Тиен. — Она принимает решение, казнить или миловать своего пса. Но, даже подыхая, пес остается верен своему хозяину. Моя преданность неоспорима.
Альвия вернулась к риору, вновь ухватила его за подбородок и заставила склониться к себе. Ее пытливый взор некоторое время изучал глаза высокородного. Он молчал и ждал, что скажет лиори. Но она промолчала. Выпустила лицо мужчины из захвата и вернулась к столу. Присела на его край и поманила риора. Высокородный приблизился, однако новых попыток обнять лиори не предпринял, понимая, что минуты откровений закончены.