Поначалу женщины щебетали о различных пустяках. Это были те разговоры, которыми прекрасная половина способна увлечься до утра, а у мужчины уже через три минуты начинает ехать крыша. Но Стикс даже в женское общение вносил свои жестокие коррективы, и когда секретарша начала перемывать косточки одной из дам, Анестезия грустно заметила:
— Мы ее парня вчера едва с того света вытащили.
— А что случилось? — в один голос воскликнули обе женщины.
— А что может случиться в Улье. Твари порвали. Хорошо так, качественно. Повезло, что у его напарника оказался шприц со спеком, иначе бы точно привезли нам остывшее тело.
Врачиха намеревалась рассказать всю историю в деталях, но, глянув на Химичку, осеклась. Ведь она, как и пострадавший, была рейдером. А среди множества суеверий Улья существовало и такое, хотя и не самое распространенное: нельзя в компании рассказывать о пострадавших, занимавшихся одним и тем же делом с кем–то из присутствующих.
— Ужас! — воскликнула секретарша и повернулась к Химичке. — У нас через две недели профилактика от трясучки, а меня уже трясет от страха. Не представляю, как тебе хватает мужества ежедневно выезжать за ворота стаба.
— Во–первых, не ежедневно, а, во–вторых, будь у тебя такой же дар, и ты бы выезжала, перед этим спокойно выспавшись ночью.
— Неужели ты совсем–совсем не боишься?
— Боюсь, конечно. Только дурак не ведает страха. Должна быть золотая середина между паническим ужасом и безрассудной отвагой. И тогда все будет хорошо.
— Если вдобавок человеку сопутствует везение, — добавила Анестезия.
— Вот это верно, — согласилась Химичка и разлила в бокалы. — Давайте, девоньки, за удачу.
— За удачу! — раздался хор голосов под хрустальный звон.
Но Химичкой уже овладела навязчивая идея, что случается с беременными женщинами — а учитывая ее ситуацию, скорее стоило удивляться, если бы этого не произошло.
— Интересно, в казне стаба есть белая жемчужина? — спросила она у секретарши.
— Откуда! — та от удивления поперхнулась бутербродом с икрой, и Анестезии пришлось хорошенько шлепнуть ее по спине.
Секретарша прокашлялась и пустилась в объяснения:
— Мы нищие, как церковные крысы. У нас основной доход идет с мародерства кластеров. Так это не доход, а слезы. Еду сдаем за копейки, шмотки и прочее барахло тоже. При этом мародерам плати, их охране плати. Ну, еще маленько капает от хозяев магазинов и забегаловок в виде налогов. Но все равно хорошо, если у нас наберется добра на пару красных жемчужин. Случись форс–мажорная ситуация, по миру пойдем. Глава стаба давно собирается ввести подоходный налог с граждан, но все никак не наберется смелости.