— Какая жемчужина греет вам руку? — спросил командир.
А ведь и вправду от лежавшей в левой руке жемчужины ощущалось тепло.
— Вот эта, — указала на нее Игнатова.
— Глотайте ее. Ничего не спрашивайте, просто глотайте, потом благодарить меня будете.
Елена проглотила. Внутри разлилось ласковое тепло, словно она выпила рюмку хорошего коньяка. Очень–очень хорошего коньяка. Не дав женщине толком насладиться ощущениями, Штиблет поволок ее в здание института.
Снаружи раздался шум заработавших двигателей.
— Вы объясните, наконец, что происходит? — подступила Игнатова к парню.
— Держите, — протянул Штиблет тонкую книжицу. — Лучше поменьше болтать. У тварей очень тонкий слух, а я хоть и скрыт, но начинающий. Смогу продержаться пару–тройку минут, не больше.
Минут сорок в холле института царило молчание. Потом Игнатова захлопнула брошюру и с чувством произнесла:
— Да уж, вляпалась, так вляпалась. Остается надеяться, что изложенная теория верна, и я лишь копия меня настоящей, оставшейся в моем родном мире. Хотя мне, которая копия, от этого не легче.
— Впервые встречаю человека, так легко и без истерик принявшего то, что оказался в другом мире, — прошептал Штиблет.
— Я — ученый, мой друг. Сопоставив факты, я пришла к выводу, что версия, изложенная в данном пособии, выглядит наиболее правдоподобно. Кстати, я не ошибаюсь, именно эта штука, похожая на виноградину, называется спораном?
Кивком головы Штиблет подтвердил слова Игнатовой.
— Я бы не прочь обменять его на пару глотков вашего чудодейственного зелья. Жажда мучила меня давно, а теперь и голова раскалывается.
— Не надо оплаты, пейте, — Штиблет протянул женщине флягу.
— Почему вы отказываетесь? К тому же я теперь богата.
— Скажу по секрету, все мы теперь ваши должники. Если бы элитник не отвлекся на вас и дождался нашего каравана, то не помогли бы ни дары, ни оружие. Это же матерая элита, ее реально завалить только из скорострельной пушки не меньше тридцатого калибра.
Игнатова сделала пару глотков из протянутой фляги:
— Фу, какая гадость! А уж зная, из чего она делается, хочется, извиняюсь, выблевать ее до последней капли.
— Так у всех свежаков. Но со временем человек привыкает и хлебает живчик за милую душу.
— Скажите, Штиблет, в брошюре упоминается, что человеку необходимо дать новое имя, хотя скорее это клички. Вроде бы старое имя обязательно накличет несчастье.
— Верно. А разве там не написано, что женщинам дается послабление, они могут сами выбирать себе имена? И они этим нещадно пользуются. Знали бы вы, сколько у нас Семирамид и Афродит. Я бы с учетом того, где мы вас нашли, назвал бы вас химиком. Хотя нет, вы же женщина. Тогда химичка.