— Руби…
— Никто выходит добровольно за серийных маньяков и психопатов. Никто не рожает от них детей с радостной улыбкой, — глаза стали влажными, а горло предательски сдавило. — Но, знаешь, я солгу, если скажу, что мне не жаль тебя. Ты тоже заложник ситуации. Возможно, однажды я даже смогу простить тебя…
Мое тело сковало, когда, прорычав что-то невнятное, Алекс сжал мои щеки, накрыв губы своими. Это было настолько неожиданно и резко, что происходящее дошло только спустя долгие десять секунд. Его накачанное тело буквально прижало меня к шершавой стене, не давая шелохнуться. Язык мужчины нетерпеливо вторгся в мой рот, помечая и властвуя. Я ощущала его нетерпение и бешено бьющееся сердце. Как остервенело пальцы сжимали щеки, как старательно он выводит узоры внутри, пытаясь вовлечь в процесс, свести с ума, возбудить…
— Алекс… — невнятно протянула я, пытаясь отвернуться. — Алекс!
Он не слышал меня, пребывая в каких-то своих мыслях и своей реальности. Единственное, что пришло в голову – это слегка прикусить язык Кроуфорда, что я и сделала. Когда он ненадолго замер, со всей силы оттолкнула его от себя, торопливо отойдя в сторону. На нервной почве не сразу удалось открыть дверь, но выйти мне никто не помешал.
На нашем столике уже была принесенная еда, но почему-то аппетит резко пропал.
Часть 31
Наверное, это была судьба или пророчество Алекса, ведь поесть «У Билла» нам так и не удалось. Не знаю, что мой «муж» наговорил той милой официантке, но еду нам с собой упаковывал другой человек – мужчина, с настороженностью косо поглядывая на Кроуфорда.
Весь путь, а это около часа, я жадно ела бургеры. Удивительно, как мой маленький, отученный от еды желудок выдержал подобное!
— Впервые вижу, как ты так ешь, — даже не поворачиваясь, неожиданно подметил Алекс. Мы не разговаривали довольно долго, и я искренне верила, что он забыл о моем нахождении рядом. — В нормальных, человеческих количествах, я имею в виду…
— Обычно у меня никогда нет аппетита, — поперхнулась я, приняв это как замечание. Щеки покрылись румянцем. Язвительно посмотрев на альфу, вопросительно выгнула одну бровь, процедив:
— Переживаешь, что меня разнесет и будет стыдно за жену перед стаей?
— Что? — нахмурился он, ненадолго оторвавшись взглядом от дороги и осмотрев меня с ног до головы. — Девушки склонны менять цвет волос, поправляться, худеть, постригаться или отращивать волосы по пятки… Ты думаешь, так мужчины выбирают себе жену? — я не ответила, сочтя этот вопрос риторическим. — Любят не за это, Руби. Ты будешь прекрасна, даже если наберешь двадцать килограммов, сделаешь себе пирсинг и покрасишь волосы в цвет мокрого асфальта. Потому что это будешь все еще ты.