продолжая тяжело дышать.
— Ты его забыла. — без эмоций отвечает он и наливает что-то себе в рюмку. Ага, ясно.
Коньяк.
— А раньше ты не мог мне его вернуть? Я думала, что потеряла его! — ничего не отвечая, он
продолжает, что-то в нем нажимать, что злит еще больше.
— Верни, сейчас же! — кричу я, совсем не ожидая от себя.
— Нет. — твердо отвечает он, а мои брови взлетают вверх от его наглости. — По крайней
мере не сейчас.
— Что прости? Это мой телефон! Понимаешь? МОЙ! — уже срывалась я.
— Ты не должна больше с ним общаться. — вдруг говорит он, а я, непонимающе, смотрю на
него.
— О чем ты?
— Я о Дилане. Он не тот, за кого себя выдает. — Дилан? Откуда он про него знает?
— Я даже не буду у тебя спрашивать, откуда ты о нем знаешь… просто… не лезь не в свое
дело, окей?
— Ты не будешь с ним общаться! — рявкает он, со всей силы, ставя хрустальный стакан с
коньяком на стол, создавая взвизг, от чего я подпрыгиваю на месте. Вот это переменчивость
настроения!
— Я не буду делать то, что ты мне скажешь! Я — не твоя собственность и не вещь! Просто
верни мне мой телефон!
— Секунду. — вдруг спокойно говорит он, вытаскивая его. Что-то потыкав в нем, он кидает
мне его, а я еле успеваю среагировать и поймать. Быстро разблокировав, я ничего там не
нахожу и грозно смотрю на него.
Никаких звонков, ни сообщений, ни даже чертовых уведомлений! Он удалил все полностью.
— Что ты сделал? Ты, что все удалил? Придурок! — я истерически кричала, чувствуя, как
скоро заплачу, я подлетела к нему и со всего размаху влепила пощечину.
— А вот это ты зря, детка… — с повернутой головой в сторону от пощечины, проговорил он,
от чего я съежилась и уже сто раз пожалела, что ударила его. Теперь он точно меня
выпорет…
Удар. Еще удар.
Невыносимая боль и не хватка воздуха — это все, что я чувствовала. Захлебываясь слезами,
я кричала изо всех сил, опрокинув голову назад. Запястья больно натирали наручники,
которыми мои руки были зафиксированы сверху. Меня в очередной раз пороли, не жалея сил,
отличалась эта ситуация от предыдущего только тем, что в этот раз меня пороли не стеком,
а чертовым кнутом, который, явно, оставит следы похуже на моем теле. Все тело буквально
горело, я чувствовала влажность на нем и, почему-то, была уверенна, что это кровь.
— Перестань! Мне больно! — стонала я, глотая слезы. Все лицо неприятно стягивало от них,
что доставляло жуткий дискомфорт, хотя в моем случае глупо заботится об этом, меня
безжалостно выдирали. Именно выдирали, по-другому сказать просто нельзя.
Я уже тысячу раз пожалела, что залепила ему эту пощечину, пожалела, что накричала