Она была всему причиной! Омела! Он не смотрел на нее, потому что мог запросто одним своим взглядом сжечь ее дотла! Не сдержаться и, сдавив ее хрупкую шею, свернуть. Чтобы испытать потом некое облегчение и освобождение.
Какое к черту освобождение! Эта человечка его игрушка! Он забрал ее от двенадцати! Запретил другим прикасаться! Они не будут мучить ее! И она всецело принадлежит ему. Как же сильно хотелось полететь быстрее! Чтобы, бросив ее посреди бушующего океана, на маленьком островке, присвоить ее тело окончательно! Ворваться, заставив метки болезненно кровоточить…
Игрушка! Тринадцатому Воину хотелось усмехнуться, но получилась только злая ухмылка. Он использовал свое единственное право вето! На человечку! Двенадцать демонов могут решить, что он ослабел. Что ж, Тринадцатый Воин и сам уже так думал.
Но выход виделся ему в скором обладании своей игрушкой. И он мог поклясться, что наиграется ей вдоволь!
Сквозь черный туман показалась отвесная скала где находилось его логово, вокруг которого беспрерывно кружили тысячи черных воронов. Это его черные мысли, визуализированные их миром. Так было всегда, когда его ярость переходила все границы. И никто, ни одно существо не приближалось к покорителю миров ближе, чем на сотню километров.
Теперь тоже рядом не будет никого. Только он и его ненавистная игрушка! Омеееелаааа…
Ворвался внутрь логова на скале. С трудом сдержался, чтобы не швырнуть человечку на застеленное шкурами ложе. Положил. Разжал окаменевшие пальцы. И отступил на шаг назад, чтобы избавиться от доспехов.
Она испуганно прижала к груди колени. Маленькая, беззащитная. Все свои прелести скрывает! Негодница! Шкуры притянула к себе, завернулась! Он смотрел и боялся оставить своим взглядом ожоги на ее белой нежной коже. Не хотел такой боли! О, нет! Ни к чему! Тринадцатый Воин прекрасно знал, какая именно боль ему нужна. Другая. Растворенная в изнывающей и испытанной впервые страсти! Пусть всхлипывает! И истекает от желания, того, что поначалу даже понять не сможет…
Льюис снял шлем.
Она смотрела на него, не отрываясь. Быстро порхали пушистые ресницы. Словно ночные бабочки! Черные, красивые, соблазнительные! Которые он так ненавидел!
Молчала. Куда делась ее разговорчивость? Всю дорогу ерепенилась. Колотила маленькими кулачками по его спине, спрашивала, кто он, требовала, чтобы он ее отпустил. Рано! Неуместно! Что значит отпустить? Бросить в бездну, над которой они летели?
Человечка была горячая, и Демону это нравилось.
Когда он обнажился по пояс, тщетно пытался разглядеть в ее взгляде интерес. Его не было! Ни одной сексуальной искры. Ни одной!