До звонка на урок оставалось не больше десяти минут, и я поспешно закрыла крышки мануалов, остановившись невпопад и не закончив произведение.
Переживала о том, как буду смотреть на него или что-то говорить. Ведь нужно объясниться, сказать, что это просто… Даже не знаю, что это было. Черт, я ответила на его поцелуй. Ведь я старалась об этом не думать весь вчерашний день, пока делала уроки или прикидывалась, что читаю, под неусыпным контролем бабушки. Но что-что ведь нужно сказать.
Я прибежала в класс, привычным взглядом посмотрела в сторону его парты и оторопела. Громов сидел за партой, как ни в чем не бывало, поднял на меня свои глаза и даже подмигнул. Вот только в смущение меня привел огромного вида фиолетовый фингал под его глазом. Хотя нет. Позже я поняла другое. Даже не синяк поставил меня в ступор, а беспечное, я бы даже сказала довольное выражение лица его владельца.
Что это такое? Неужели его так наказали за отсутствие? Он говорил, что уже дрался с отцом. Неужели его отец опять применил силу? Мысль о том, что Громова бил собственный отец, повергала в дрожь и шок. Это ужасно.
Я еле досидела до конца урока, чтобы потом сорваться и подойти к нему. Следующий урок в этом же кабинете, поэтому он сидел, никуда не торопясь, лениво ковыряясь в учебнике.
- Можем поговорить? – попросила я, стараясь не смотреть на синяк и уставившихся одноклассников, и он, удивленный, встал из-за парты и вышел за мной за дверь.
Прислонился к стене, засунув руки в карманы брюк, и уставился в ожидании.
- Что с лицом? – без обиняков спросила я.
- Тебе какое дело? – вспыхнул парень, нагло осматривая мои ноги, которые я снова упаковала в капроновые колготки. Новые.
- Это твой отец?
Мой голос стал тих, почти перешел на шепот.
Громов безразлично повел плечом.
- За дело.
- Что? - неверяще переспросила я. Он его защищает?
- В этот раз правда за дело. – Громов слегка улыбнулся. – Переживаешь?
Краска стыда бросилась мне в лицо, но я быстро взяла себя в руки.
- Конечно переживаю. У моего одноклассника в семье не впервые происходит насилие. Необходимо принять меры.
- Какие, к черту, меры? Сиди не высовывайся!
- Но это ужасно!
Захар смотрел на меня так пристально, что я невольно вспомнила наш поцелуй. Наверное, пора уйти, но я стою столбом перед ним, словно приклеившись к школьному паркету. И, кажется, он тоже думал о чертовом поцелуе, потому что вдруг сделал шаг ко мне, отклеившись от стены.
- Агафонова, будешь со мной встречаться? – его губы растянулись в улыбке.
- Что? А это каким боком тут вообще? – поперхнулась я воздухом.