- Никаким, - согласился он. – Но тот поцелуй. Ты ответила мне.
Отпираться бессмысленно. Я действительно ответила.
- Это было наваждение! Я толком не проснулась, это просто…
- Ты не хотела?
- Конечно не хотела…
- Понял, - он развернулся и пошел было обратно в класс.
- Стой, я не то имела ввиду, - начала оправдываться я, но от улыбки повернувшегося парня опешила. На поллица фингал, а он сияет, лыбится во все тридцать два. – Ты странный.
Констатация факта и не более.
Он вопросительно поднял брови.
- Твой вид и все такое, - сделала невыразительный жест рукой в его сторону. – А ты как будто доволен.
- Я и доволен.
- Но.. Я не понимаю.
- Ты не ответила на вопрос. Будешь со мной встречаться?
Вот так, по-детски. Как будто кто-то еще предлагает таким образом. Обычно просто начинают ухаживать и это само собой подразумевает. Но он все делает наперекосяк. Наверняка, опять издевается.
- Да не буду я… - разозлилась я.
- Тогда катись в задницу, Агафонова, - лучезарно улыбнулся мне сатана и ушел за дверь, оставив меня ошалело смотреть ему вслед.
И что это было?
И вроде меня должно радовать, что столь пикантный момент он свел к шутке, не акцентируя на нем особого внимания. Но, черт побери, не радовало.
**
POV Захар. Настоящее
Алгебра никак не вписывалась в мое утро, и я со вздохом отмахнулся от последних попыток понять, о чем там речь. Кому в жизни пригодятся эти интегралы? Ну серьезно?
Вместо этого я поглядывал на одноклассницу, занимающую мои мысли, и время от времени отвечал на сыпавшиеся сообщения на моем телефоне. Включил беззвучный режим, иначе от такой интенсивной атаки его просто разорвет. К доске вызвали Агафонову, и она теперь стояла около своих написанных формул и что-то бормотала невнятное, постоянно поглядывая в мою сторону.
Если бы знал, что фингал вызовет такой ажиотаж с ее стороны, давно бы сам себе поставил. И плевать, что недоумение и любопытство приправлены ноткой жалости, я переживу. В голове стучала пьяная мысль - она ответила на мой поцелуй. И в голубых, как летнее небо, глазах, что смотрели тогда в упор, я видел то, от чего сносило крышу: она позволила бы мне зайти дальше. Тихоня и отличница, которую я доводил, унижал и оскорблял, потому что думал, что она запятнанная, меня перестала ненавидеть. И, кажется, даже больше. Она что-то ко мне испытывала.
Я конечно тот еще утырок, поверил словам Эстеллы, накрутил себя сам, позволил всему этому зайти так далеко. Но тогда утром в ее глазах я увидел свой шанс. Он был. Большими и жирными буквами отпечатался в ее зрачках, и больше я упускать его не собирался.