Сначала показалось — она крепко спит. Но вдруг она шевельнулась и приподнялась. Теперь Макс мог различить детали. Женя выглядела напуганной. Что-то сильно тревожит её. В глазах тоска, как у маленькой экзотической птички, помещённой на потеху хозяевам в золотую клетку.
Она посидела немного, потом поднялась и подошла почти вплотную к экрану. Макс понимал, что Женя его не видит. Там, с той стороны от стекла, никакого экрана нет. Скорее, окно.
Это было странное чувство. Евгения была где-то в недосягаемости, но при этом казалось, она так близко — протяни руку и почувствуешь её тепло, бархатистость кожи, гладкий шёлк невесомой сорочки.
— Женя, — тихо позвал он.
Она резко обернулась.
— Макс???!
Слова были адресованы не ему. Кому-то, стоящему за спиной Евгении. Только теперь Максим заметил, что в комнате откуда-то взялся парень. В глаза бросилась его белая шёлковая рубашка, а потом взгляд переместился на лицо.
Это было удивление с примесью шока. Парень был похож на Макса настолько сильно, что сделалось жутко.
Лучше бы Максиму не видеть того, что произошло дальше. Двойник подошёл к Жене и прижал к себе. Она доверчиво положило голову на его плечо. Руки самозванца заскользили по нежной коже спины.
Макс стиснул зубы. Ярость дикой волной затопила мозг. Захлестнула душу, лишила возможности дышать. Въелась в каждый сантиметр тела.
— Мерзавец, не трожь её! Не прикасайся!
Руки сжались в кулаки. Захотелось разнести ненавистный экран вдребезги.
— Подонок!
Горечь разъедала сознание.
— Ублюдок!
В какую изощрённую игру втянута Женя?!
Женя прижималась к Максу и думала о том, что наконец-то её странные приключения закончились. Теперь, когда за ней явился её спаситель, эти несколько дней в Парадайз утратили свой зловещий налёт и действительно начали казаться просто приключением. Не очень приятным, но не смертельным. Это как они однажды с компанией девчонок поехали на пикник за город, и вдруг начался сильный дождь, а зонтов или дождевиков они с собой не взяли. Про купальники почему-то не забыли, а вот на случай грозы не подстраховались. Пришлось прямо в купальниках и ждать, когда закончиться ливень. А всякие шашлыки-барбекю, понятное дело, сорвались. Дрова, купленные в супермаркете, намокли — гореть категорически отказывались, и вокруг не было ни единой сухой ветки. Так и вернулись домой — мокрые, и с сырым мясом. Но подумаешь, испорченный выходной — не смертельно.
В тёплых объятиях Макса Жене сейчас всё казалось не смертельно. Она чувствовала себя настолько уютно, что откуда-то взялась уверенность: Максим знает, как из этого дурацкого Парадайза выбраться. И хотя её спаситель пока не проронил ни слова, она уже даже рискнула придумать, чем займётся в первую очередь, когда попадёт домой. Но ход её оптимистичных мыслей вдруг начал пробуксовывать. Что-то мешало думать, вклинивалось без спроса в сознание. Пару секунд она не могла понять, что её напрягает. Но, наконец, раздражитель прорисовался более отчётливо — это был плач ребёнка. Казалось, звук раздаётся с улицы. Опять? Знала уже Женя, что всё это может означать. Свежи были воспоминания о находке в лесу, которая в одно мгновение растворилась в воздухе. Евгения замерла, прислушиваясь. Макс тоже напрягся. Он вдруг отстранился и, шепнув: