— Соскучилась по тебе, Аль.
И действительно возникает ощущение, что мы вернулись на пару недель назад, когда у меня не было в жизни такой задницы в отношениях с лучшими друзьями.
Мы сидим так несколько минут. Вокруг танцуют и веселятся друзья. Невский пропал из виду минут десять назад, но это даже хорошо — не нервирует меня своим присутствием, и слава богу. И окружающие тусуются сами по себе, не понуждая нас с Окс вырваться из того состояния в котором так хорошо нам обеим.
— А! Ребята! Забыла! — всё же вскакивает с дивана подруга, подставляя бокал Димке Пименову. — У нас же фейерверк закуплен! Айда бабахать в сад! Аленький, за мной!
Она идёт к выходу, пританцовывая и вертя попой, поднимает бокал вверх, кружится и выглядит чертовски привлекательной. Если бы была парнем, попробовала бы отбить Оксану у Давида. Странные мысли приходят в голову, но не пугают. Им улыбаюсь беспечно и поднимаюсь с дивана, отправляясь следом. И тут же на моём предплечье смыкается стальная хватка Дьявола.
— Чёрт, Невский, ты охренел? — возмущаюсь шёпотом, будто кто-то может поймать нас на месте преступления.
— Охренел здесь кое-кто другой. Поехали, поговорим.
В каком таком смысле «поехали» хочется задать мне вопрос, но я лишь семеню за Давидом, который волоком тащит меня в сторону выхода в сад. Остальные ребята отправились на лужайку за домом, а это значит, вряд ли кто-то из них хватится нас в ближайшее время. И вряд ли кто-то станет свидетелем того, что вытворяет Дав.
— Хватит! Немедля отпусти меня! — шиплю с бесплодной попыткой выпростать руку из крепких пальцев.
— Мы поедем и поговорим, — отрезает Невский.
— Ты же пил.
— Мы недалеко.
Силком запихивает меня в машину, и я остаюсь внутри и не пытаюсь сбежать, когда захлопывает дверцу, только потому что знаю — он всё равно добьётся своего. Я снова на взводе, дико зла, но похоже, это волнует только меня.
Давид устраивается за рулём, заводит движок и с проворотами колёс отъезжает от ворот. Шансов на то, что наш отъезд не заметят, равны нулю. Но раз на это плевать Невскому, значит, будет плевать и мне.
Он мчится по дороге, которая петляет между домами за высокими заборами. Знаю, что находится на пределе. Таким видела его только раз, когда он примчался к Оксане посреди нашей девичьей ночёвки и сбивчиво рассказал, что поссорился с отцом в пух и прах.
— Давид… — тихо зову его, и он поворачивает голову в мою сторону. Всего на долю секунды, после возвращая всё своё внимание дороге, но мне хватает этого времени, чтобы понять по потемневшим зрачкам, что Невский действительно на грани.