Сворачивает в сторону заброшенной железнодорожной станции и резко тормозит у тёмной громады полуразрушенного здания вокзала. Выходит из машины, и мне ничего не остаётся, как последовать его примеру.
— Что ты творишь? — задаю вопрос ему в спину, снова начиная заводиться от злости.
Притащил меня сюда, будто я его игрушка, и чем это может обернуться для нас обоих, его, видимо, совсем не волнует. Только это имеет значение для меня, и я собираюсь донести это до Невского.
— У меня к тебе те же самые вопросы, Аля, — чеканит он, оборачиваясь. Мне даже знать его не нужно как свои пять пальцев, чтобы понять по выражению лица — Давид дошёл до предела.
— О чём ты?
— О Славе и твоём с ним «милом» общении.
— А что с ним не так?
— А ты не догадываешься?
— Нет.
— И то, в чём я тебе признался, не имеет для тебя никакого значения?
В тоне Невского звучит неприкрытая горечь. И мне бы, возможно, стало стыдно, однако есть одно очень значимое «но». Давид несвободен, а я — напротив. И имею полное право делать всё, что захочу, и с кем захочу.
— Дав, это всё совсем не стоит того, чтобы рушить нашу дружбу. Вот это вот всё.
— Не прикрывай своего желания раздвинуть перед Славиком ноги нежеланием рушить нашу дружбу, — морщится он. И меня опять накрывает волной злости.
— Ты вообще себя слышишь? Ты не мой парень и никогда им не будешь! У тебя другая — Оксана, моя лучшая подруга. Ты забыл?
— Я с ней поговорил об этом.
— Ну надо же! И я с ней поговорила тоже.
— Я в курсе.
— Тогда может ты в курсе ещё и того, что это всё невозможно? Эти «прекрасные» отношения на троих, когда она с тобой и собирается за тебя замуж, а ты и я трахаемся время от времени.
— Она так сказала тебе?
— О чём?
— Что мы собираемся пожениться?
— Она сказала, что мы можем с тобой быть вместе, когда это будет удобно всем троим, но замуж за тебя пойдёт именно она.
Устало обхватываю себя за плечи и приземляюсь на металлический низкий заборчик, опоясывающий крохотный газон перед зданием вокзала. Вызывать на разговор мне нужно было не только Оксану, а их обоих с Давидом, чтобы расставить все точки над «ё». Но уже поздно что-либо исправлять в прошлом, зато можно попробовать сделать это в настоящем.
Невский садится рядом со мной, прикасаясь бедром к моему бедру. И мне совсем не хочется отстраняться. Пусть это невинное касание станет тем, что оба будем готовы себе сегодня позволить.
— Ты же мне сразу понравилась. Безумно, — начинает говорить Дав, вытягивая перед собой длинные ноги и скрещивая их в лодыжках. — Я и подошёл к вам только из-за тебя. Наблюдал за вами обеими, любовался тобой издалека. А потом решился.