— Знаешь, я ведь всё уже мысленно продумала. Свадьбу нашу, даже жизнь совместную. Ты бы тоже вышла замуж, приезжали бы к нам с Невским в гости. Дети бы наши дружили…
В любом другом случае я бы испытала ревность и желание защитить своё, что моим является весьма условно. Но только не сейчас, когда слышу такую горечь в словах Оксаны, что мне становится не по себе. Я ведь не имела права так с ней поступать, даже если сама Окс вроде как была не против.
— Я не знаю, что на это ответить, — признаюсь честно, ощущая, насколько всё тонко между нами. Кажется, стоит только сказать лишнее слово, и наши отношения разрушатся, будто карточный домик.
— А и не нужно ничего отвечать. Я… Я же вижу, что у Дава есть к тебе. Он так на тебя смотрит… Вы же трахались с ним? — спрашивает внезапно, вскидывая на меня глаза.
Солгать ей сейчас немыслимо. Да и незачем.
— Да. У нас с Невским был секс.
Теперь в моём голосе мне слышны собственнические нотки, будто мне нужно защищать свою территорию и я готова пойти на всё ради этого. Приходится напоминать себе, что Окс — моя подруга, ради которой готова на всё.
Была готова на всё.
— А мне это даже говорить не нужно, я ведь знаю вас, как свои пять пальцев, — улыбается Оксана.
Снова наполняет наши бокалы и произносит:
— За нас. Мне же главное, чтобы вы были счастливы, мась. Помни это всегда.
И меня отпускает. Это ощущение схоже с тем, которое наполняет тебя, когда можешь сделать вдох после того, как слишком долго опускался на дно и считал, что вот-вот утонешь. Лёгкие распирает от боли, но ты жив. И эйфория от того, что всё же можешь дышать, такая всеобъемлющая, что кислородом наполняется каждая клеточка тела.
— За нас. И я тоже хочу, чтобы ты была счастлива. Люблю тебя, — шепчу в ответ, выпивая вино залпом.
Теперь эйфория становится ещё полнее. Она яркая, переполняет изнутри. Не могу поверить в то, что всё закончилось так. Да и закончилось ли? Хочется солгать себе, что мы перешли тот рубеж, за которым все трое будем счастливым и не станем жалеть о том, что делали.
— И я тебя люблю.
И Окс вдруг делает то, от чего впадаю в ступор. Тянется ко мне, обхватывает ладонью затылок и прикасается губами к моим губам. Я настолько растеряна, что инстинктивно приоткрываю рот, и язык подруги проникает внутрь.
Нет, мне совсем не противно. Я просто не понимаю, что именно чувствую. Никогда не делала ничего подобного, а здесь… Это ведь Оксана, почти сестра, и то, что она творит, не укладывается у меня в голове. И тот факт, что не отстраняюсь, не говорю, что я против — тоже.
Мы просто целуемся, пока Окс не отстраняется и не произносит спокойно, будто всё произошедшее — абсолютно нормально для обеих: