Кладу руки на прикрытые влажной от пота рубашкой плечи, впиваюсь в них ногтями, что только подстёгивает Славу. Он превращается в кого-то чужеродного, незнакомого. Легко усаживает меня на стол, сметает грязные тарелки на пол, и они с грохотом разлетаются на осколки. Как и я — в этот самый момент.
Целует влажно и глубоко, и ему совсем неважно, отвечаю я или нет. На его губах — привкус алкоголя, в движениях — ни капли нежности. Сдирает с меня одежду, отбрасывает её в сторону, и когда оказываюсь почти обнажённой, притягивает к себе за бёдра. У меня — крохотный шанс на то, чтобы прекратить это всё. Но я им не пользуюсь. Позволяю ворваться в меня одним движением. А едва Слава приспускает джинсы — начинает вбиваться со скоростью отбойного молотка. Нет никакого удовольствия в том, что он со мной делает. Пытаюсь растереть клитор, чтобы хоть как-то уменьшить боль, что рождается от того, как меня таранит Слава, и не испытываю ни капли возбуждения или удовольствия. Только раздражение, рождённое каждым его движением.
Он выскальзывает через пару минут, двигает рукой по члену и с рыком кончает. И от этого тоже мерзко. Как и от самой себя. Всё происходит так быстро, что толком не успеваю понять, что именно чувствую. Знаю лишь, что после станет тошно.
— Ух, Алька, ты просто космос, — выдыхает Слава, застёгивая штаны, пока я, спустившись со стола, поднимаю с пола одежду и торопливо натягиваю её на себя.
Ответить мне нечего. Совсем не разделяю того, что испытывает Слава, но я сама пошла на этот шаг. Однако повторится он или нет — не знаю.
И сейчас — даже знать этого не хочу.
В тот день, когда я снова встречаюсь с Давидом, так неожиданно, но так… закономерно, мы со Славой впервые после его дня рождения идём вместе в кафе. Те несколько дней, что мы не виделись, я провела в одиночестве, не особо желая видеть кого-нибудь в принципе. И это, кажется, начинало входить в привычку. Только теперь уже не размышляю бесконечно, а просто посвящаю себя рутинным делам. Помогаю маме заниматься заготовками на зиму, хожу с ней в гости, где мне также «весело», как если бы сидела внизу у подъезда со стариками и резалась в домино. В общем и целом, веду тот образ жизни, что и миллионы людей.
Слава же все эти дни такой предупредительный, словно чувствует свою вину в том, что всё случилось именно так, как случилось. Хотя, я совсем так не думаю. На моих плечах — точно такой же груз ответственности. За то, что вовремя не оттолкнула, не попыталась сделать хоть что-то, чтобы всё не произошло таким образом. Но говорить об этом не желаю, просто отказываюсь от предложений встретиться снова. Не потому что чего-то боюсь. Мне просто ничего не хочется. А Слава не настаивает, но делает сюрпризы. В один из дней мне доставляют коробку с цветами, в другой — шикарный ужин на двоих из ресторана для меня и мамы. В приложенной открытке так и написано, так что сомнений в том, что вместо неё вторым, кто станет со мной ужинать, предполагался Слава, у меня не имеется.