— С самим Славой или с вашей… семейной жизнью?
Он с силой сжимает челюсти, и мне снова нехорошо. И страшно. И что с этим делать, я ума не приложу, но понимаю, что долго так не выдержу.
— С моим браком.
— Я же сказал, что всё решу. Этого ведь достаточно?
Он отпивает глоток воды и внезапно поднимается с места и просто выходит из кухни. Прекрасно. Я вообще не знаю, как вести себя с этим незнакомым мужчиной, которого вижу сейчас возле себя. Как будто мы с разных планет, и больше нет того Давида Невского, что был рядом всё это время.
— Аль… я знаю, о чём ты думаешь сейчас. — Мама садится рядом со мной в тот момент, когда я уже собираюсь тоже подняться из-за стола, так и не притронувшись к еде. — Ты не злись на него только. Он… ты представить себе не можешь, что с ним было, когда я ему позвонила и сказала, что Слава тебя увёз. Он приехал когда… его трясло всего. Даже не трясло… Руки ходуном ходили. Сейчас — это остаточное. Он не успокоится, пока ты не уедешь с ним. Просто он тебя очень любит.
И я тоже его очень люблю, но неужели не ясно, что и мне так же тяжело, хоть волком вой? И кажется, что стоит только вывалить ворох своих проблем на родных, как они увязнут в них так глубоко, что мы уже не выберемся.
— Хорошо, мам. Буду надеяться, что как только мы уедем, всё решится.
Я вяло ковыряюсь в тарелке, после чего заставляю себя закинуть в рот хотя бы треть от того, что на ней лежит. Не знаю, возможно ли так быстро забыть всё, но если Невский выбрал отъезд в качестве панацеи, я тоже поверю в то, что всё решится, стоит только нам покинуть город.
Меня осеняет внезапно. Понимаю вдруг, что именно мне нужно. Увидеть Оксану, поговорить с ней, поставить во всём этом точку. Возможно — почерпнуть для себя что-то новое. И действительно шагнуть в будущее без багажа старых проблем и недомолвок.
Нет, я совсем не планирую вновь делать её своей лучшей подругой, но… если разговор с Окс сможет избавить меня от настойчивого ощущения, что я бегаю по кругу, а следом за мной — Слава с ножом — значит, я не должна пренебрегать этой возможностью.
Заговорить об этом с Невским решаюсь не сразу. Чем ближе дата нашего отъезда, тем мягче он становится, превращаясь в того Давида, которого я знала последние несколько лет. И я боюсь разрушить установившиеся между нами отношения и его спокойствие, за которую готова платить любую цену.
И всё же когда в очередной раз подскакиваю на постели с криком, застывшим на губах, понимаю, что не перенесу, если этот кошмар отправится вместе со мной в новую жизнь.
— Ты сказал, что Окс уже гораздо лучше, — начинаю я издалека, когда мы сидим за завтраком в одно осеннее утро. Смотрим фоном какую-то передачу по телевизору и со стороны, должно быть, больше похожи на довольную всем семейную пару.