Его проповедь меня повеселила. Я снисходительно улыбнулся и изрек:
— Кстати, я до сих пор пользуюсь матерчатыми, правда крайне редко. У меня редко насморк бывает.
— Зачем же ты ее обижаешь?! — Он даже потряс в воздухе костлявым кулаком, в котором сжимал хлипкую трость.
— Синьор, это моя дочь, — пояснил я иронично.
Несколько мгновений он недоверчиво созерцал нас. Иоланда затихла в моих руках и прислушивалась к разговору.
— Голову ты мне морочишь! — сердито воскликнул старик. — Ты ее в десять лет родил что ли?!
— Нет. Я просто хорошо сохранился. Как мумия.
— У современной молодежи ни к кому нет уважения! — все сильнее сердился синьор. — Не стыдно насмехаться надо мной.
Иоланда подняла голову и проговорил охрипшим от рыданий голосом:
— Это правда мой отец. Я родилась, когда ему было двадцать.
Старик уставился на нас, не в силах вымолвить ни слова.
— Ну дела… Ну прости…
— Ничего, — заверил я.
— А почему так плачет? Обидел кто?
— Пока не выяснил. Но вы не волнуйтесь, все будет хорошо, я не дам в обиду свою дочь, — пообещал я.
— Уж сделай одолжение. Красавица она у тебя и очень хрупкая.
— Всего хорошего, — кивнул я доброжелательно и, крепче обняв свою дочь, увлек ее к машине. — Иоле, amore, что стряслось? — спросил я осторожно, захлопнув дверь. Я очень опасался вызвать новую бурю.
Иоланда смотрела в пространство перед своим носом взглядом человека, обреченного на смерть. Я не на шутку перепугался.
— Сегодня вы ходили за результатами анализов, — начал я подстегивать. Сил томиться в этом ожидании не осталось. — Как я понимаю, они оказались плохими. У тебя проблемы со здоровьем?
Иоланда будто онемела. Или окаменела. Она сидела неподвижно, и только едва уловимое колыхание ее груди доказывало, что моя дочь жива. В остальном она больше напоминала изваяние, у нее даже взгляд стал стеклянным.
Вдруг она отрицательно помотала головой и закусила губу, пытаясь сдержать новую волну рыданий.
— Иоле, я не понимаю! — потерял я терпение. — Что происходит?!
— Дамиано не может иметь детей.
Я остолбенело уставился на дочь. Передумав и предположив много чего, пока Иоланда рыдала, я даже не задумывался над тем, что проблема могла быть в Дамиано! Наверное, это потому что всегда на слуху бесплодие женщин, а про мужчин в этом контексте лично я ни разу не слышал. Интересно, почему?
— Насколько все серьезно? — спросил я и с удивлением обнаружил, что голос у меня тоже стал чуть более хриплым.
— Я не смогла поговорить с врачом. Она сообщила нам новость, потом сказала, что можно попробовать пройти курс лечения. Дамиано вскочил и… — Рыдания вновь прорвали стену.