Вот и последовал гром.
— ЧТО?! — в один голос воскликнули Дамиано и Иоланда.
— Какой… ре… ребенок? — заикаясь, проговорила Иоланда. Дамиано предпочел молча ждать пояснений.
— Какая-то гимнастка забеременела от него. И родила. Он летал в Милан, чтобы сделать анализ ДНК. Это его ребенок. Но…
— Но…? — Иоланда прикрыла рот рукой, видимо, представив себе нечто ужасное.
— Они оба отказались от него.
Теперь глаза Иоланды готовы были выскочить из орбит. Впрочем, выражение лица более сдержанного Дамиано было не лучше.
— То есть как?! — спросил он ошарашенно.
— Не ко мне вопросы. Я не способен объяснить.
— Но… Ребенок что, не здоров? — предположил Дамиано. Иоланда до сих пор не могла вымолвить ни слова.
— Нет, я так не думаю. Он просто не нужен им. Как я понял, он не нужен матери, а Элио тем более не пожелал повторять мою судьбу, — сказал я отчужденно.
— Не знал, что статус отца-одиночки заразен, — нервно хмыкнул Дамиано, проводя рукой по волосам.
— Это мой внук. И ваш племянник, — отрывисто произнес я. — И они его бросили. Я предлагаю вам усыновить его. Это наша кровинка.
Иоланда и Дамиано застыли, как замороженные, и не сводили с меня глаз. Мир вокруг нас, казалось, сошел с ума. Поступок Элио, мое предложение, родственные связи, переплетения судеб — все перепуталось в невообразимый клубок, и сознание нормального человека неспособно было распутать его в одно мгновение. Требовалось много времени, чтобы осознать и понять ситуацию. Но, к сожалению, было слишком мало времени, чтобы принять решение и реагировать. Ребенка могли отправить в приют. Он будет там один: крохотный, никому не нужный. Но могло случиться и нечто худшее. Например, его могут усыновить!
— Мамма мия… — прошептала Иоланда, в бессилии опускаясь на кровать.
— Вы не хотите? — спросил я настойчиво. Иоланда растерянно переводила взгляд с меня на мужа. Тот прошелся до окна и остановился возле, глядя на улицу. Взгляд его был мрачным и отсутствующим.
— Дамиано не хотел усыновлять детей, — будто извиняясь, проговорила Иоланда. — Он не уверен, что способен полюбить чужого, как своего. Он решил пройти лечение.
— Ничто не мешает вам потом родить своего малыша… — заметил я.
Я просто не знал, что делать! Навязать им ребенка я не мог. Но бросить его на произвол судьбы мне казалось кощунственным! Я в ужасе представлял, как теперь каждый день буду думать, что где-то существует мой внук, которого бросил мой сын. Я не мог оставить в беде несчастное создание, тем более в жилах которого текла моя кровь! Ведь как зачастую ужасно складывается судьба детей в приюте, известно всем.