Я уронил голову на руки. В ней было темно и пусто, а время меж тем убегало, и это угнетало меня еще больше. Мне почему-то вспомнился сон о чудаковатом старце, который настаивал, чтобы я позаботился о ребенке. Но не могу же я его усыновить?! Нет, я, разумеется, не такой уж и старый, в моем возрасте некоторые только первенца заводят. Но усыновить собственного внука мне казалось чем-то диким.
— Хорошо… — вдруг донеслось со стороны окна. — Поедем в Милан.
— Дами…?! — Иоланда аж задохнулась от накрывших ее эмоций. — Ты… в самом деле… согласен?!
— Иоле, я не знаю! — нервно отозвался он. — Может, я не смогу. Ну, тогда хотя бы буду любить его, как твоего племянника. Что в общем-то так и есть. Но, по крайней мере, малыш будет расти среди родственников в нормальном доме. Мы все будем ухаживать за ним, любить. Он ведь наш…
— Спасибо, Дами… — выдохнул я и снова ощутил жар в груди и сумасшедшую слабость.
— Дами! — крикнула Иоланда и бросилась ему на шею. — Мы правда полетим в Милан?!
— Я полечу с вами. Думаю, вам пригодится моя помощь, — предложил я. — Не знаю, как все сложится. Возможно, возникнет необходимость доказывать, что мы родственники, делать ДНК…
— Спасибо, Амато.
— Только мы ведь не можем бросить Каролину одну, — вдруг опомнился я.
— Она ни о чем не знает? — уточнила Иоланда.
— Нет. И не стоит ей ничего говорить, — ответил я.
— Почему?
На несколько минут я задумался. Причин было множество. Но одна была самой веской.
— Потому что люди меняются, Иоле. Я не хочу, чтобы мой сын лет через пять отнял у вас ребенка, если к нему вдруг вернется совесть. Они отказались от малыша, бросили его. И точка. Я не хочу, чтобы эти stronzi ломали вам жизнь. А чем больше людей об этом знают, тем большая вероятность того, что когда-то правда просочится и заставит страдать вас и ребенка.
— А если Элио и правда опомнится…. Не будет ли жестокостью скрывать… — проговорила Иоланда неуверенно.
— Иоле, хуже всего, что я не верю, что он опомнится. Но если такое случится, у вас по крайней мере будет выбор и возможность оценить степень его раскаяния. Лучше так, чем Каролина вдруг расскажет ему правду, когда делать этого не надо будет.
— Но как мы объясним ей, откуда взяли ребенка? — настороженно спросил Дамиано.
— Она вообще не знает об истории Элио. Скажете, что решили усыновить ребенка.
Дамиано потупил взор, и я догадался, о чем он подумал. Просто так ребенка не усыновляют. Значит, придется рассказать, что они не могут иметь своего.
— Я скажу, что мне диагностировали бесплодие, — вдруг прозвучал ответ Иоланды. Она произнесла это легко, без надрыва. — Каролина знала, что мы проходили обследование, заметила, что я расстроена. Я ей тогда сказала, что у меня есть проблемы, которые надо подлечить.