Катюха зыркнула на меня, явно прося поддержки.
– Да если этот мужик станет показывать своей жене еще чуток больше любви, то задушит ее и порвется сам напополам! – влез я, силясь переключить-таки все на оптимистичную волну. А то впору взвыть уже. – Выпьем же за безбашенную девчонку-погремушку, что сперла сердце моего друга с первого взгляда и черта с два когда его вернет. Уверен, матерью она будет такой же безбашенной, и помоги тебе бог, Камень. Ну и друзья всегда на подхвате, если что.
– Крестным пойдешь. – Хоть улыбка Яра и была скорее похожа на кривую трещину на валуне, но процесс-то пошел, и у меня от сердца отлегло. – И вы, Катя. Еще по одной, и хорош мне уже бухать. Спасибо вам, Катя. Чистая правда, мы тут не горе заливаем, а радость мою празднуем.
Боев и его друг Яр, оба казались такими здоровенными на этой небольшой кухне, что я, усевшись между ними, в первый момент ощущала себя чуть ли не зажатой грудами мощи и тестостерона. А еще вообще неуместной, некстати совсем. Что я тут делаю? Зачем нацепила первую попавшуюся под руку пижаму и выперлась? У этих людей есть свой, давно устоявшийся мир и отношения, куда я не вписываюсь. Даже если бы хотела. А я не хочу. В смысле, нет никакого смысла хотеть подобного. Невозможного. Я здесь пробегом. Просто сижу с краешку и смотрю на события чужой жизни, констатирую прочные связи, что протянулись между этими мужчинами. Между Камневым и его Роксаной, и не важно, что ее нет рядом физически, для него совершенно очевидно, ее постоянное присутствие реальней нашего. Завидую, нет-нет, упаси бог, совсем не по-плохому, но, да, завидую, и мечтаю. О том, что и у меня все тоже так же когда-нибудь будет. Друг, хотя бы один, но такой, на которого можно положиться всегда. Что хоть порвется за тебя и тех, кто дорог для тебя, а ты для него в ответ. Мужчина, любящий настолько, что не будет знать, как дальше жить, если меня не станет. Мечта наивная, сказка почти. Очень эгоистично, ведь я сама еще не имею представления, как любить точно так же в ответ, но все же какая же везучая Роксана! Я вижу ее мужа в первый раз в жизни, он на вид огромный и мрачный, но какой потрясающей надежностью и отчаянной преданностью от него веет. За такое и жизнь отдать бы не страшно, наверное. И сто процентов должно быть в женщине нечто абсолютно потрясающее, чтобы удостоиться такого чувства. Но кому нужна моя жизнь и я сама, с тем шлейфом позора и опасности, что тянутся за мной тяжелым хвостом?
Выпитые пару рюмок коньяка неожиданно почти полностью растворили груз этой печали и развязали еще один узел в груди. Вознесенский строго-настрого запрещал мне и глядеть в сторону алкоголя, и прежде я и сама никогда не хотела. Достаточно насмотрелась на мать, которую он из любимого мной единственного родного человека превращал в монстра. Бездушного, плевать хотевшего на меня и вообще на все, кроме возможности добавлять постоянно, чтобы и не выходить из этого состояния. Как если бы вернуться в действительность и быть снова моей мамой, любящей, заботливой, было худшим, что может приключиться с ней.