— А всегда?
— Что? — прикосновение казалось мерзким.
— Ты можешь во всем быть богом?
Выражение на загорелом лице было бесценным. Удивление, растерянность и затем вспыхнувшее раздражение.
— Тебе хватит. Ни одна из телок еще не жаловалась.
— Может, нечего было сказать?
— Рот был занят.
— Ну, вот, ты и стал бывшим, — я опрокинула охлаждающий напиток в горло и шумно выдохнула.
— Чего? — не понял байкер.
— Придурком, — пояснила терпеливо, пережевывая лед.
Он сжал зубы до скрипа и встал, оттолкнув стул подальше. Тот упал на пол с грохотом. Посетители уставились на нас. Кто со скукой, кто с тщательно имитируемым беспокойством. На самом деле, всем было любопытно, что же произойдет дальше. В таких местах часто случались заварушки. Большинство завсегдатаев ради них и приходили сюда.
— Давай без сцен, — попросила с ироничной улыбкой, надеясь, что Рас не послушает. И он не разочаровал.
Сначала отступил, словно уходя, а потом шагнул ко мне, коротко замахиваясь. Так предсказуемо, так банально.
Выплюнув в него ледяную крошку, подтянулась и села на барную стойку. Мужчина замешкался на пару мгновений, которых вполне хватило.
Мои ботинки стоили дороже остальной одежды неспроста. На широких каблуках и носках совсем незаметно для окружающих крепились потемневшие набойки. Они не были тяжелыми. Да это и не нужно, если состав металла нужный.
От удара по лицу Рас согнулся и зашипел. Пахнуло паленой плотью и страданием. Да, аромат этой эмоции я знала слишком хорошо. Она трансформируется в горькую ярость или кислый страх. Зависит от ситуации и того, кому причиняешь боль. Байкер передо мной рассвирепел и взревел. Его крик прокатился по тесному для такого звука помещению, заметался между стенами и вскочившими с мест гуляками. Они, к слову, тоже зарычали. Громко и угрожающе.
Неприятности пахли кровью и звучали хрустом сломанных костей. Я перемахнула на сторону ретировавшегося бармена и схватила полупустую бутылку с водкой, той самой, которую мне не позволили заказать. Ухватив горлышко, приготовилась шарахнуть тарой первого сунувшегося. Заодно и раны продезинфицируются.
— Она. Меня. Ударила, — бесновался Рас. — Эта сучка…
— Которая здесь! — напомнила я стервозно.
— Была б она мужиком… — пояснял придурок кому-то позади него, скрытому в тени.
— Ты не искал оправдания, когда замахнулся, — ответили ему голосом, от звука которого я чуть не рухнула.
Не упала, но опустилась на пол и едва справилась с потребностью забиться под стойку. Ладони взмокли, по позвоночнику скользнул ледяной змейкой страх, губу я закусила так крепко, что во рту разлился медный вкус крови.