– Чао, – сказал я нерешительно, чувствуя, как губы растягиваются в улыбке.
– Чао, – натянуто ответил Массимо. Он отчего-то не был рад меня видеть.
– Вы знакомы? – спросило Рыжее Чудо, переводя взор с меня на Массимо и обратно.
На этом моменте Массимо должен был бы представить нас друг другу. Но он молчал и мрачно меня созерцал, будто я ему конец любви предсказал.
– Я Армандо, – сказал я дружелюбно.
– Я Джойя[3], – ответило Рыжее Чудо, улыбаясь во весь рот. Не имя, а точная характеристика.
Только на Массимо, кажется, она не действовала. По крайней мере, не в тот момент. Он вдруг схватил меня за локоть и оттащил в сторону.
– Могу я попросить тебя об одном одолжении? – спросил он таким тоном, что я сразу понял: отказы будут караться сурово.
– Конечно! – ответил я, готовый на все ради спасения своей шкуры.
– Это очень важно для меня. Прошу тебя, не говори ничего отцу. Никому.
– Что именно? – спросил я в целях уточнения границ «ничего».
– Что видел меня с Джойей.
Всего-то? Я уж подумал, меня попросят скрыть информацию о контрабанде вина с фермы отца.
– Хорошо, – пожал я плечами. – Без проблем.
– Это очень важно для меня, понимаешь?! – его голос превратился в умоляющий. Мне даже стало жаль парня.
– Конечно, не волнуйся, – заверил я.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Несмотря на то, что меня сжигало любопытство, я решил проявить тактичность. У меня не было никакого морального права влезать в его жизнь.
– Хорошей прогулки, – улыбнулся я.
– А ты куда идешь? – исподлобья посмотрел на меня Массимо.
– У меня тут свидание недалеко, – еще шире улыбнулся я, помахал рукой Рыжему Чуду и танцующей походкой направился к своей Alfa Romeo.
[1] Tortellini al brodo – паста, наполненная мясной или любой другой начинкой, в бульоне.
[2] Панетерии – магазин в Италии, в котором продаются хлеб и прочая выпечка.
[3] Gioia – женское итальянское имя, а также просто слово, которое переводится, как «радость».
Я подъехал к дому Аранчино и, насвистывая, направился к калитке. Но на середине пути я в растерянности остановился: кота на крыльце не наблюдалось. Я подошел вплотную ко входу на территорию его владений и в замешательстве осмотрелся. Миска с водой стояла на том же месте. Может, он отправился на охоту? Или в тенек забрался?
Войти я не решался. Аранчино мог мне своими невинными зелеными глазами рассказать все, что угодно, чтобы вызвать мою жалость. Коты в этом высококлассные профессионалы. А я не хотел попасть в дурацкое положение. Я так и вообразил себе, как сижу на крылечке в ожидании Аранчино, и тут дверь дома открывается, а из нее выползает какая-нибудь старушенция со скрюченным носом и скрипуче изрекает: «Я готова, giovanotto[1], идем в кино?»