Догадалась присесть. Немного. Подол тогда опустился. Но поздно — лорд уже хмурился и, как таран пошел через толпу, чтобы приблизиться к ней. От мысли, что сейчас мог бы волевым решением приподнять с ее лица вуаль, если не сдернуть шляпку с головы вообще, по телу прошел нервный озноб, разбудивший мурашки. Они побежали по спине, от позвонка к позвонку и… принцесса припомнила, что осталась после обращения из змеи в девушку и спешного натягивания желтого балахона не только без чулок и туфелек. Под платьем на ней не было сейчас ничего, кроме подушек: ни нижних юбок, ни нижней рубашки, ни панталон. Чепуха? Что-то подсказывало, что погибель.
А в горящих мужских глазах читалась решимость. Неужели успел все рассмотреть? А что, если сейчас пойдет на разоблачение? Вполне возможно. Явно не захочет терпеть в рядах своих невест неуклюжую толстушку. И что делать? Сознание моментально дало подсказку. Бежать! Но как, если лорд Ноймен неотрывно следил за ней? Помог случай. Одна из невест, сошедшая с дистанции в самом начале, решила отстоять право на дальнейшем участии в отборе.
— Требую справедливости! Я не справилась с конем, потому что он как взбесился, увидев змею… — это была одна из фрейлин местного двора. Она встала на пути генерала и принялась размахивать руками. — Отчего это не должно быть учтено? Не моя вина, что у изгороди по чьему-то недосмотру оказалась змея. Это на совести устроителей! И потом, я своими глазами видела, как восточная княжна стегнула нагайкой обходившего ее коня соперницы. Это как?! Она права была, скажете?
— Разберусь! — рявкнул на дорину Северин, раздражаясь, что та отвлекала его от очень важного дела.
У него тут, черте что, творилось с навязанной на его шею невестой, а какая-то растрепанная и раскрасневшаяся фрейлина отвлекала и заставляла зря терять время, когда следовало немедленно разобраться с «желтком». Это же немыслимо, что она выдавала сюрприз за сюрпризом: то шагу не могла ступить без падения, на коня не имела сил забраться сначала, а потом летела на нем ветром, перелетала самые сложные препятствия птицей, мелькала перед его носом голыми ножками…
Так и хотелось задрать желтый подол немедленно и взглянуть на лодыжки, что упорно не желали исчезать из его мужской памяти. Но когда отвел взгляд от настырной фрейлины, не нашел перед собой головы в нелепой шляпе с вуалью. Начал озираться, но и желтые платья, если и мелькали поблизости, то были совсем не того оттенка. Как так? Только что же «желток» находился в паре шагов. А теперь… Где же эта несносность с красивыми ножками? Куда делась?