— Элоиза, дайте-ка рассмотреть вашу прическу… Это именно то, о чем я думаю?
— Да, — она просияла улыбкой. — Это именно оно. У меня, наверное, было такое же лицо, когда я воочию увидела эту штуку.
— И скажите же, откуда это у вас?
— Рожественский подарок, — она снова улыбнулась.
— Понимаю… Да, вы способны вдохновить на такой подарок. Вы потом разрешите мне осмотреть эту вещь? Очень уж любопытно.
— Конечно, — она взяла под руку Себастьяно.
Тем временем в столовую приходили новые и новые гости. Вернулся Маурицио. Потом вернулись Филиппо и Джулиана, барышня уже не ревела, но смотрела на всех волком. И в первую очередь — на парочку из двух начальников. А потом вошел Карло, а с ним…
* 40 *
Элоизе было плохо. Она искренне не понимала, что именно с ней происходит — состояние не было похоже ни на традиционный сосудистый криз, ни на простуду, ни на какие другие теоретически возможные сбои в работе организма. Ей вот просто на ровном месте было плохо. Голова кружилась, она никак не могла сосредоточиться, при попытке встать из-за стола темнело в глазах. Кофе не спасал, таблетки тоже. Но до конца дня было необходимо доделать работу, поэтому она сидела в кабинете, неотрывно смотрела в экран и делала то, что должно, но очень медленно.
Когда она, наконец, сохранила файл и посмотрела на часы — то те показали половину восьмого. Нельзя так работать, честное слово. Особенно на второй неделе после каникул. Первую-то вообще все были сонные, добрые, в фотографиях и воспоминаниях. Нет, работали, конечно, но без фанатизма. А вот сейчас уже пришлось местами как раз с тем самым фанатизмом.
Элоиза задумалась — выпить ли еще кофе, или уже идти к себе, переодеваться и ужинать? За этими раздумьями её застал стук в дверь, а потом в кабинет осторожно проникла голова Кьяры.
— Ой, донна Эла, вы еще здесь? Тогда я начну убираться с вашего соседнего кабинета. И с приёмной.
— Заходи, я уже закончила. На самом деле думала, пить кофе или ужинать идти. Хочешь кофе? — Элоиза сама не знала, зачем позвала Кьяру на кофе.
Они никогда не разговаривали, просто здоровались, да и всё. Элоиза разве что благодарила за уборку и вежливо спрашивала, как в целом дела. Кьяра смущалась, отвечала, что всё хорошо, и бежала дальше.
В последнее время Кьяра выглядела как-то иначе — тише и скромнее, чем в первые недели во дворце. Она не обнималась и не целовалась со всеми встреченными молодыми людьми в обеденной зале и в коридорах, говорила сдержанно, но вместе с тем язвительно. И, по словам Анны, на посиделки и тусовки с молодежью не ходила, днями пропадала на своих подготовительных курсах, а вечерами работала. Интересно, что случилось?