Надеюсь, хоть Камиль не имеет видов на мою птичку? — весело подумал я. И тут же замер нахмурившись. Ну-у нет. Пусть даже и не думает, об этом!
От этой мысли негромко зарычал и тут же словил удивленный взгляд, главного лекаря академии. Но даже не моргнул, все также безразлично взирая на его действия.
Деамор магичил над телом Вивьесин, вливая в девушку свою силу. После, заверил меня, что состояние демонессы сейчас стабильно и остается только ждать, когда магия лекаря усвоится, а здоровый сон доделает его дело. Спросил у меня останусь ли я подождать пробуждения адептки, сухо кивнул ему пробурчав, что дождусь. Он кивнул в ответ, пройдясь по мне подозрительным взглядом и вышел из покоев, оставляя нас одних.
А я, не нашел в себе сил отвести жадного взгляда от хрупкой фигурки, осторожно присев рядом с ней.
Отвел с лица упавший на него локон, как бы невзначай проведя по нежной, фарфоровой коже кончиками пальцев. Прислушался к мирному дыханию и стуку сердца. Поправил чуть съехавшее одеяло, стараясь не смотреть на почти прозрачную рубашку, облепившую фигурку девушки и… торчащие горошинки маленьких сосочков. Все демоны мира. Сколько сил мне пришлось приложить, чтобы сдержать и не взять их в рот, прямо так через рубашку, а лучше без. Опробовать на вкус приоткрытые алые, чуть пухлые губки.
Мучительно застонал от напряжения в пуху. Дрархи. Как же сложно..
Не сдержался. Не смог. Воровато оглянувшись, наклонился и легонько поцеловал губки девушки неожиданно сорвав с них легкий стон. Замер напрягшись. Девушка поморщившись, облизнула нижнюю губку на радость мне, слизывая вместе с тем мое дыхание. Радости было столько, что просто не описать. Словно я оставил на ней свое же клеймо, а она покорно его приняла.
И примет. Как и мое семя. Со временем. Прямо в этот сладкий ротик и не только в него… Демоны!
— Возьми себя в руки, Алистер! — тихо прошипел я, выпрямляясь.
Еще раз поправив одеяло и поцеловав в гладкий лобик, пересел на кресло стоявшее как раз напротив кровати и вглядываясь в безмятежное личико моей сладкой девочки, забылся беспокойным сном.
Мне снилась она.
Она сидела на мягкой сочной траве и мило мне улыбалась, залившись смущенным румянцем. Подошел к ней и прикоснулся к тонкой белой шейке, не сильно обхватил ее пальцами, навалился сверху на хрупкое тело, впившись в сладкие, сахарные губки. Она не менее жарко мне отвечала, снося мой самоконтроль напрочь. Оторвавшись от меня и получив укоряющий легкий шлепок по упругой попке, засмеялась и сквозь смех ласково проговорила:
— Какой ты нетерпеливый, мой Алестер…