Мне казалось, что Мэри Лоувел повесилась, когда узнала, что ее сын сбежал с Полли Асланд. Я теперь горько сожалел о том, что не запер парня и не остался с ним, вместо того чтобы развлекаться с Розой Дулич. Но зло уже совершилось.
Роберт Лоувел громко плакал, закрыв лицо руками. Роза превратилась в статую отчаяния. Ее темные расширенные глаза, казалось, не могли оторваться от повешенной женщины.
Я посмотрел на. Виктора Дулича. Его лицо выражало только вежливое удивление. Этот тип, видимо, обладал железными нервами.
Я медленно подошел к трупу, который продолжал поворачиваться. Рядом лежала опрокинутая скамеечка: тело почти касалось оштукатуренной стены. Мой взгляд проследил за трубой, на которой она висела. Она начиналась почти посредине гаража и заканчивалась большим соплом. Это была автоматическая установка, какие можно часто встретить в больших магазинах. В случае пожара, как только температура превысит восемьдесят градусов, из сопла польется вода.
Стоя перед телом, я задавал себе вопрос: почему Мэри Лоувел пришла именно сюда, чтобы повеситься и в таком виде? Машинальным жестом я ощупал ее лодыжки. Они были холодными, как змеиная кожа. Я стал ощупывать дальше, пытаясь заставить шевелиться пальцы, но все было уже бесполезно.
Я услышал протестующий голос Виктора Дулича:
— Вы бы лучше ни до чего не дотрагивались. Я думаю, надо известить полицию.
— Я сам займусь этим, — автоматически ответил я, повернулся и пошел прочь, оставив их на месте. Я все еще был под впечатлением виденного, и мысли с бешенной быстротой проносились в моем мозгу. Я пока не пытался сделать какое-либо заключение, знал по опыту, что необходимо время, чтобы все улеглось в голове и мысли упорядочились.
Я отправился звонить по телефону в кабинет Роберта Лоувела. Мой клиент, вероятно, был большой педант, и у него должны были быть записаны все необходимые телефоны.
Действительно, у телефонного аппарата лежал лист бумаги с нужными телефонами, начиная с полиции и кончая пожарным бюро.
Было еще слишком рано, и мне удалось связаться лишь с секретаршей в комиссариате в Бетеле. Я объяснил ей, в чем состоит дело, и она ответила, что немедленно предупредит помощника прокурора и все необходимые люди будут на месте не позже, чем через полчаса, ну, может, чуть больше.
Я вернулся в гараж.
Роберт Лоувел сидел на крыле моей машины и по-прежнему громко плакал. Дуличи о чем-то спорили тихими голосами. Я объявил, что полиция будет здесь через полчаса, и отправился в свою комнату.
Флосси одевалась и весело напевала какой-то джазовый мотив, что почему-то привело меня в ярость. Совсем не подумав о том, что она еще не могла знать о совершившейся драме, я ядовито заметил: