Это звучит так, словно Гранд-Отель — притон отъявленных убийц.
— Дэйв мёртв. Не кричи.
Лучше постучи, горит на языке. Постучи, Пирс, и мёртвые воскреснут. Промолчать — подвиг, но мисс Шиммер справляется.
Ответ бьёт Пирса под дых. Отчим замирает с вытаращенными глазами и разинутым ртом: не человек — кукла. Рут не поручилась бы, что это лишь оборот речи.
— Мёртв? Что с Дэйвом?
— Застрелен из револьвера возле церкви.
— Кем? Этим сумасшедшим пастором?! Я знал, знал! Я говорил Дэйву: ты слишком самоуверен, ты всё делаешь с нахрапу, так нельзя…
— Дэйва застрелила я.
— Вы повздорили? Чёрт возьми, что вы не поделили?!
— Дэйв покушался на жизнь преподобного. Я успела первой.
— Что ты делала ночью у церкви? Ты была одна?
— Я прогуливалась. У меня бессонница.
Нет, это решительно разговор строгого родителя с заблудшим чадом.
— Я должен был тебе сказать, — с потухшим взглядом бормочет Пирс. По лицу его катятся блестящие капли пота. — Надо было сказать. Тогда бы ты по крайней мере не вмешивалась. Тогда был бы шанс. Преподобный цел? Может, он хотя бы ранен?
— Преподобный Элайджа жив и невредим.
— Элайджа? Ты сказала — Элайджа?!
И вопль, способный посрамить трубу Иерихона:
— При чём здесь Элайджа?!
— Перед смертью Дэйв в присутствии свидетелей заявил, что покушался на Элайджу.
Спасая тебя, мысленно добавляет Рут. Она не в силах поверить, что говорит с тахтоном. Мо-Гуй, яомо — как их там? Это же Пирс, Бенджамен Пирс собственной отвратительной персоной! Не сказать, чтобы мисс Шиммер хорошо знала натуру мужа своей матери, но именно таким он представлялся в воображении Рут. Мелкий, трусоватый, прячущийся за чужой спиной, любитель ударить исподтишка…
Она не выдерживает.
Взгляд шансфайтера. Талант шансфайтера.
Пирс — слепящая белизна — возбуждён известием о гибели Красавчика. Бегает по комнате, заламывает руки. Он не замечает, что падчерица смотрит на него так, будто собралась стрелять. Но и Рут не замечает рядом с Пирсом того, кого она ещё недавно звала воображаемым другом. Это ничего не значит, призрак мог уйти, они не привязаны к телу верёвкой. Но даже окажись призрак на месте, Рут не смогла бы выяснить, ложная это душа или истинная, не заговорив со спутником отчима. Да и то — разве ложная душа обязана говорить правду мисс Шиммер? Бес — не свидетель под присягой, а Рут — не судья в парике.
С другой стороны, тахтоны боятся вылезать из краденых, откованных заново доспехов в присутствии шансфайтера. Значит, можно поставить семь к трём, что «плод фантазии», будь он здесь — изгнанный Бенджамен Пирс.
Вся эта рулетка сводит Рут с ума. Рулетка и бессонная ночь.