Вот саркастичная сучка.Одиссей, проникнувшись ролью добровольного помощника следствия, вызвался проводником по планете.Нуналуна категорически отказалась выходить на дежурство, и её взгляд то и дело возвращался к желтоватой лужице, оставшейся после Нокса. Коротко кивнув, Раф согласился заменить Одиссея на заправке.
Мегера выглядела еще больше постаревшей и обеспокоенной.
Тревожные, по-старчески блеклые глаза суетливо метались между Архи Гудом и офицером Робинс, как будто она ежесекундно ожидала новых неприятностей.
На угрюмом лице Рафа традиционно не выражалось ничего.
Браслет Одиссея, еще не успевшего сдать дежурство, снова завибрировал.
— Станция НЗ-115-Р, — послышался усталый голос, — это система исполнения наказаний. Прошу дать терминал для посадки.
Два корабля за одно утро, вот чудо из чудес.
— Второй терминал, — ответил Одиссей, гадая, что привело сюда этих.
Сначала появился невысокий, крепко сбитый мужчина, исподлобья и несколько угрожающе разглядывающий тех, кто собрался у входа в терминал. Из-за его спины выступила худенькая измученная женщина с грудным ребенком на руках. К её бокам жались еще двое детенышей. Одиссей решил, что им не больше трех лет.
— Дежурный Блок? — сотрудница системы исполнения наказаний вошла на заправку последней. — Это новый сотрудник станции, который прибыл взамен умершего Ноксиэля Барнабау.
— Быстро вы, — изумился Одиссей.
Нуналуна, помнится, появилась только через пару недель после смерти Брадобрея.
Не сказать, что они тут были загружены работой по самые гланды.
— Меня зовут Агава, — сказал крепыш, — а это моя жена Кора.
И охота ему было тащить сюда всё семейство.
Теоретически родственники могли как навещать осужденных, так и жить вместе с ними. Просто такое почти не практиковалось. Родители Нуналуны, например, не то что не навещали её, а даже не лайкали её постов и фотографий. Дети Мегеры объявили её внукам, что их бабушка умерла. Папаша иногда звонил Одиссею, но исключительно по пьяни, и все его разговоры сводились к тому, что неблагодарный паршивец отобрал у родителя такой ценный корабль.
А этот мудак прибыл на каторгу не только с женой, но еще и с потомством.
Додумать эту мысль Одиссей не успел, потому что вдруг понял, что руки Агавы свободны.
Браслет был на руке Коры, крепко прижимающей к груди живой сверток.
— Кора Артезиан, — объявила сотрудница системы, — непреднамеренное убийство.
— Добро пожаловать, детка, — растроганно сказала Мегера, едва ли не с вожделением разглядывая ношу Коры.
У неё блестели от жадности глаза — дети, пусть и чужие, могли принести утешение, даже если ты находишься в такой заднице, как эта.Мегере категорически не повезло с характером. Он у неё был вспыльчивый, жестокий. Слепая ярость, поднимавшаяся из глубин этой тщедушного тельца, превращала женщину в карающее орудие. Три непреднамеренных убийства — и каждый раз она так тщательно заметала следы, что никто и предположить не мог, что эта интеллигентная дамочка способна на скорую расправу. Приходя в себя, Мегера искренне раскаивалась и ужасалась, что не мешало ей хоронить пострадавших в ближайшем лесочке, а потом творчески сочинять себе алиби.Корректоры особо тяжело давили на неё, и не раз и не два Одиссей видел, как старушку буквально скручивало пополам, и потом она несколько дней лежала пластом, страдая от мигреней. Особенно часто это случалось, когда Одиссей был подростком и выводил из душевного равновесия всю планету. Кроме Нокса.